– Тенн… – начал было Кит.

Она толкнула его обратно, задрала подол платья и, оседлав жениха, запрокинула ему голову и впилась в губы поцелуем, больше похожим на наказание, чем на ласку. Кит беспомощно задергал руками. Все вокруг так и ахнули. Некоторые поспешили на помощь, но остановились, не зная, что предпринять. Мелани их понимала – она тоже застыла на месте, ошеломленная.

Прошла секунда, две, три… Наконец Теннисон оторвалась и подняла голову.

– Просто хотела, чтобы ты вспомнил, чего тебе будет не хватать сегодня ночью.

Потом встала, взяла микрофон и добавила:

– Кстати, папа Мелани – звезда гей-порно, известный как Хог Большой Рог. Советую посмотреть его фильмы. Особенно рекомендую «Ковбой хоть куда».

Бросив микрофон на колени Киту, она зашагала прочь. Мелани будто монтировкой по голове ударили. Теннисон всем выболтала их страшную тайну! Тайну, которую поклялась на мизинцах никогда никому не рассказывать! Секрет, который добрый, милый отец Мелани хранил больше двадцати лет. Позор, который давил на него тяжким грузом. И Теннисон вот так легко это выдала!

– Прекратите! – обернулась Мелани к видеооператору, который по-прежнему вел съемку.

Всеобщий шок был буквально осязаемым. Повернувшись, она увидела удаляющуюся спину подруги, а затем – лицо отца. Тот выглядел так, словно его вот-вот вырвет.

Мелани знала его тайну, потому что однажды они с Теннисон случайно раскрыли ее, распаковав посылку – с наклейками, как они думали. И, конечно, посмотрели видео – искушение было слишком велико. Увиденное травмировало их детскую психику, а когда до них дошло, что там еще и папа Мелани, обе расплакались. Сунув кассету обратно, они заклеили коробку и подкинули ее обратно на крыльцо. А потом поклялись никогда больше не вспоминать об этом.

Позже, уже во время учебы Мелани в колледже, отец рассказал ей и Хиллари обо всем. Он в те времена страшно нуждался. Доев последний кусок колбасы и последний крекер, купленные в гастрономе, и оставшись с тридцатью шестью центами в кармане, он решил воспользоваться своей смазливой внешностью и спортивной фигурой, чтобы было на что жить самому и посылать родным. Отец Альберта бросил семью, когда тот был еще ребенком; мать едва сводила концы с концами, выплачивая закладную за ферму и пытаясь прокормить младших детей. Альберт был не рад такой подработке, но и не мог отказаться от денег. Став успешным врачом-хирургом и заведя собственную семью, он потратил немало времени и средств, чтобы отыскать и уничтожить те старые записи семидесятых годов. Всего «Хог Большой Рог» снялся в пяти фильмах, играя индейца в манерных порно-вестернах. Упоминания о нем все еще можно было найти на некоторых интернет-сайтах, посвященных ретро-фильмам «для взрослых», однако в остальном память о том отчаявшемся двадцатидвухлетнем студенте практически стерлась. Вряд ли кто-то узнал бы в долговязом длинноволосом юнце сегодняшнего респектабельного доктора.

Отец сказал тогда, что это их семейная тайна, но он хотел, чтобы подросшие дочери ее знали. Он и не догадывался, что Мелани уже все известно.

Однако теперь… теперь… о Господи!

Мелани прикрыла рот ладонью, глядя, как отец поспешно выходит из комнаты. Гости переглядывались, вслух возмущаясь совершенно безумной выходкой Теннисон. Однако в их глазах читался вопрос – правда, что ли?..

Кит поднял микрофон, сунул подвязку в карман пиджака и дал знак музыкантам. Те заиграли какую-то старую мелодию, а Мелани поспешила к матери и сестре. Энн Бревард, с лицом пепельного цвета, схватила младшую дочь за плечи и прошипела:

– Откуда она знает?

Та открыла было рот, потом закрыла. У Хиллари в глазах стояли слезы.

– Мелани?! – Голос матери стал ледяным.

– Мы узнали еще детьми. Открыли посылку – думали, там наклейки, которых мы ждали, а вместо них нашли внутри кассету. Мы тогда толком не понимали, что это, и посмотрели… Мама, мне так жаль! Теннисон поклялась, что никогда никому не расскажет! Она обещала!

Энн, ухватившись за свое жемчужное ожерелье, зашаталась, будто вот-вот упадет в обморок. Хиллари придержала ее за плечо, но та стряхнула руку.

– Не трогай меня!

– Мама, я думаю…

– Ведем себя так, будто это все неправда, – лихорадочно прошептала мать. – Надо собраться и стоять насмерть! Найдите кто-нибудь отца – ему нельзя сейчас просто уйти с виноватым видом.

Мелани, чувствуя на себе взгляды гостей, притворно рассмеялась, обняла сестру и приблизила губы к ее уху:

– Отыщи папу. Верни его сюда.

Та кивнула. Мелани подошла к Киту и сказала, чтобы все слышали:

– Так и знала, что она что-нибудь устроит! Поверить не могу, до чего некоторые могут дойти, лишь бы напакостить другим.

Окружающие заинтересованно прислушивались. Кит выглядел озадаченным.

– О чем вообще она говорила? Что еще за гей-порно?

Серьезно?! Ему обязательно нужно было задать этот вопрос при всех? Неужели непонятно, что тему нужно просто игнорировать?! Мелани закатила глаза.

– Идиотские выдумки Теннисон. Отец похож на одного придурка из порно семидесятых. Мы с ней как-то нашли одну видеокассету и… ну, ты знаешь Теннисон. Кажется, машина уже подъехала. Пора, наверное, прощаться?

Кит кивнул.

– Мне жаль, что так вышло, милая.

Друзья высказались в том же духе, но Мелани знала, что все они только и будут говорить, что о выходке Теннисон. И, разумеется, едва добравшись домой, сядут за компьютеры и вобьют в поисковике «Хог Большой Рог». И кое-кто поймет, что те слова – правда. Пойдут слухи, сплетни… Репутация отца в одночасье может быть уничтожена только потому, что Теннисон – это Теннисон. Потому что она не в силах смириться с тем, что Мелани досталось что-то, чего нет у нее…

Новоиспеченный супруг взял ее за руку, однако радость, бурлившая в душе весь вечер, уступила место разлившемуся внутри ужасу. Отныне все изменилось. Когда они станут вспоминать свою свадьбу, то будут думать только об одном – как Теннисон превратила ее в кошмар. С тех пор семья Бревардов уже никогда не была прежней.

Когда врач вошел в приемный покой, Мелани не пришлось дожидаться, пока он договорит. Она уже знала: сестра умерла.

– Миссис Лейтон? – мягко проговорил доктор от двери.

– Я здесь, – с трудом выдавила Мелани, закрывая глаза. Она бы дорого дала, чтобы не проходить через то, что ей предстояло.

У врача было доброе лицо, и по тому, как он сжал у груди смуглые руки, было ясно, что ему и самому тяжело входить сюда и страшно не хочется произносить неизбежные слова. Он оглядел полупустое помещение.

– А где ваша мама?

Доктор Уильямс уже говорил с ними обеими несколько часов назад, он не стал утаивать истинного положения вещей, – состояние Хиллари нестабильно, органы отказывают один за другим. Мать потребовала других врачей, мужчин и женщин, которых знала по временам, когда здесь работал ее муж. Доктор Уильямс стойко выслушал довольно грубо выраженные сомнения в его компетентности. В темных глазах врача читались только сочувствие и усталость. Он согласился позвонить единственному из упомянутых, кого знал, однако это так ничего и не дало.