Они уселись на скамью.

Очень постарел Ростом Кикнавелидзе. И ростом-то меньше стал. Плечи согнулись, грудь стала впалой. Не видно ее вовсе, как будто никогда и не было. Колени у него дрожат, руки дрожат, и Гуласпиру стало жалко этого иссохшего и сгорбленного старика.

…А хороший парень был Ростом Кикнавелидзе, гордый. В сорок лет он еще не был женат. Все говорил, что не встретил женщины, которая бы ему понравилась. Как-то раз он поехал в Кутаиси за покупками. Был воскресный день, и он решил прогуляться по бульвару. Там было полно людей. Прохаживаясь по бульвару, он приметил девушку, сидевшую на лавочке. Увидев, что Ростом ходит вокруг да около, она встала и тоже начала прогуливаться туда-сюда. Ростом сумел заглянуть ей в глаза, и она не отвела взгляда. Ростом улыбнулся, и она ответила ему улыбкой. Он подошел к девушке и поздоровался. Она ответила на его приветствие и сказала, что, мол, ей как-то знакомо его лицо, а ему ее не знакомо ли, — и протянула руку для рукопожатия. Рука девушки показалась ему удивительно нежной, и он замер и довольно долго стоял так, затаив дыхание, а потом произнес — нет, мол, не знакомо, но ты мне очень нравишься. Сразу понравилась, как только я тебя увидел. Девушка улыбнулась и прямо сказала — ты мне тоже нравишься, и тоже понравился сразу, как только я тебя увидела. Скажи, как тебя зовут. Ростом меня зовут, сказал он, и девушка улыбнулась. Ростом? Хорошее имя. А меня зовут Грета. И она взяла Ростома под руку. И так, рука об руку, они долго гуляли по кутаисскому бульвару; потом Грета сказала, что она проголодалась, и они зашли в ресторан, что у Цепного моста, сели в отдельной комнате и хорошо повеселились. Ростом пил, и Грета тоже. Потом Ростом осмелел и сказал: ты мне очень нравишься, ты тоже говоришь, что я тебе нравлюсь. Если правду говоришь, выходи за меня замуж. Да, а почему бы нет, и выйду. Ты мне сразу понравился, а теперь я уже люблю тебя, сказала Грета. И руками, которые казались Ростому такими мягкими, она обвила его шею и поцеловала Ростома в губы. Они еще долго целовались. Потом Ростом решительно заявил: я сегодня же возвращаюсь в деревню, и, если ты в самом деле любишь меня, ты сегодня же должна выйти за меня замуж.

«Сегодня же? Для меня это немного трудно, но, если ты обязательно сегодня едешь в деревню, другого выхода у меня нет, и я поеду с тобой», — сказала Грета и опять поцеловала Ростома в губы.

Такое быстрое согласие заставило Ростома призадуматься. «А твоим родителям сообщить не надо?» — спросил он у Греты. «Мои родители живут в Тбилиси, — ответила она. — Я сюда к тете приехала. Я попрошу тетю, и она напишет им обо всем».

И вот привез Ростом Кикнавелидзе Грету в Хемагали. Было это под вечер. Мать Ростома всплакнула, но что ей оставалось делать. Ростом пригласил соседей и в ту же ночь устроил свадебный ужин.

Грета оказалась строптивой. Она была молода и красива, но иногда ругалась, как мужик.

На шестом месяце со дня свадьбы Грета родила Ростому мальчика. Это что за божье наказание на мою голову, казнился Ростом, и собрался убить жену, но соседки успокоили его, что рождаются не только шестимесячные дети, но и пяти- и даже четырехмесячные. Казалось, что женщины утешили его и он успокоился. На самом деле что-то в нем оборвалось. Он ни к Грете близко не подходил, ни сына ни разу не приласкал. Стыдясь соседей, он закрылся дома.

Год прожила Грета с мужем и сыном, а потом, оставив мужу годовалого Вилли (мамаша дала сыну якобы городское имя), она сбежала в Тбилиси и оттуда написала Ростому, что, мол, если ты переедешь жить в Тбилиси, я вернусь к тебе. Но только знай, что в Тбилиси у меня никого нет, ни родителей, ни родственников. Зовут меня не Грета, и фамилия моя не Соломониа. И на конверте стоит придуманная фамилия. Но если ты приедешь в Тбилиси, то меня найдешь по этому адресу.

Письмо довело Ростома до бешенства. Он ревел как зверь и бил себя кулаками по голове: что за наваждение нашло на меня в тот день в Кутаиси, почему я не сообразил, когда она так вцепилась в меня и стала целовать, что это за птичка? Он грозился — поеду в Тбилиси и убью ее. Но его угроза так и осталась угрозой. Пока была жива бабушка, она смотрела за Вилли, потом его помогали растить соседки. С трудом вырастил Ростом Кикнавелидзе своего сына. Это был хитрый, упрямый и лицемерный мальчишка. Материнская кровь кипит в его жилах, твердил Ростом. Книгу в руки он не брал и на пушечный выстрел не подходил к школе. В двенадцать лет он уже курил и пил вино. Пошел учиться на шофера, но ничего из этой затеи не вышло. Однако деньги он откуда-то доставал и щегольски одевался. Его мать тоже любила пофасонить. У соседей Ростома временами пропадали куры, «улетал» из форм сыр, и достоверно было известно, что в этом деле был замешан Вилли. Но об этом молчали, потому что жалели Ростома.

В одной семье Джиноридзе жила сиротка по имени Мимино[10]. Нос у нее и вправду был крючковатый, как у ястреба. Но этот ястребиный нос очень шел к ее удлиненному матовому лицу. Она пошла в мать, красивая была и трудолюбивая, и Вилли пристал к ней, что если она не выйдет за него замуж, то он повесится на столбе ее дома. Восемнадцати лет он женился. Жить он пришел к Мимино. Отцовский дом он продал, а Ростома взял к себе. Характер у Вилли изменился, он стал хорошим семьянином. Первым делом он снял старый забор и весь двор обсадил акациями. Вскопал под виноград без пользы пропадавшую во дворе землю, выкорчевал старые яблони, груши и инжирные деревья и посадил новые, починил крышу и справил новую арбу. Не было границ радости Ростома.

У Вилли и Мимино родилась девочка. Назвали ее Тина. Когда ей исполнился год, устроили пышные крестины. Были приглашены все Джиноридзе, Кикнавелидзе и Чапичадзе. Пир под руководством избранного тамадой Гуласпира Чапичадзе продолжался до утра.

На третье утро после крестин Вилли поднялся до рассвета. Положив на арбу трехсотлитровую бочку, он подвез ее к марани. Открыв квеври, он наполнил бочку чистым вином, посадил в корзины двадцать кур,