— Рассказывай, откуда ты знаешь эту местность? — Дармструг наполнял флягу родниковой водой.

Мы решили остаться на целый день в пещере и дождаться ночи. Дарму еще подлечиться надо, а монашка проснулась всего через пару часов. Сказала, чтоб лысый демоняра шел лесом и оставил ее в покое.

На что Дарм развернулся и ушел в лес. Потом вернулся с ягодами. Ядовитыми. Определенно, он умел ухаживать за девушками, так что мы оставили монашку на тиаматов и ушли за водой вдвоем. Тиаматы пойдут с нами искать Верхтайм.

— Я здесь жила.

— В лесу?

— Дом видел? Вот там и жила.

Он почесал лысую макушку.

— Что, серьезно? Полукровки живут в таких домах?

Я укоризненно посмотрела на него.

— Дармструг, я не полукровка.

— Я так и понял. Просто думал, когда ты уже расскажешь. У нас сейчас, типа, час откровения?

— У меня обычные папа и мама — монахиня и рыцарь. Я сбежала из дома, прожила в лесу несколько лет и заключила сделку с демоном. Ничего интересного, — я смотрела в свое отражение в воде. Все та же молодая блондинка с голубыми глазами. Будто и не было тех лет в аду.

— Так и знал, что у тебя сделка. А что тебе демон дал за душу? — его черные глаза блеснули красным.

Ух, демоняра интересно ему.

— Я променяла целительную силу на внешность, — думаю, скажи я, что на жизнь, он бы посмеялся.

— Говори правду, — он скрестил руки на груди. Вот чувствует. — Эвери, Ингенель чуть не изнасиловали куча демонов у меня на глазах. Я чуть не перерезал глотку королеве суккуб. И назови мне хоть одну причину, по которой я не могу тебе доверять.

Я не задумывалась, что они пережили там. Впрочем, меня и не волновало это. После того, как его чуть не убили, меньше всего Дарм будет оставаться преданным демонам.

— Я променяла целительную силу на жизнь.

— Вот теперь верю. И это все, что ты хотела мне сказать?

— Ладно. Я — хозяйка тиамата, — улыбнулась ему, от чего его брови поднялись наверх.

— Вот этого я точно не ожидал. Как?

Вкратце рассказала, как это произошло. Мы уже давно на той стадии отношений, когда пора доверять друг другу. Несмотря на то, что он демон, а я недодемон. Да, теперь я не полукровка, не человек с демонской силой, а недодемон.

— Ты знаешь, мне теперь некуда податься, — сказал Дарм.

— Ты свободный человек, — осеклась, — демон. Решай, как захочешь.

— Ладно, за наше спасение, так и быть, я пойду с вами. Но не склоняй меня к служению королю черной ночи.

— Хорошо, дружище, — я положила в его протянутую руку дикую клубнику. — Эти точно съедобные.

— Если б знал, что я был сразу с двумя монашками, — мечтательно заметил демон.

— И не сошел с ума.

— Это точно.

Мы вернулись к нашему привалу. Тиамат спал на земле, а возле его лапы устроилась Ингенель. Человеку надо выспаться. Людям сон важнее всего. Тем более у нас есть время на это. Я так надеялась.

Король пришел на закате. Чмокнул меня в губы. Как-то не хотелось увлекаться на виду у всех.

Тиаматы заняли большую часть леса. Они скрылись под землю, когда мы вошли внутрь пещеры.

Я помнила их. Сюда меня тащил Тэйм, когда сбегали в ад. Так вот где адские врата! Король черной ночи говорил, что рядом с Верхтаймом будут врата. Только если врата Хелборна — это огромные черные металлические врата черного цвета с текшей лавой, то эти — какое-то пульсирующее жижей место, словно болото, вставленное в стену.

— Лысик, не хочешь в ад? — спросил король.

— Не называй меня лысиком, — тут же ответил Дарм, помогая Ингенель идти.

Бедная монашка слабее всех, но виду не подавала. Держалась за своего демона. А тот и не выдержал, взял ее на руки, хоть та и сопротивлялась немного. Для приличия. Если они не поженятся, то я не знаю, что еще думать про эту пару.

Я сомневалась насчет кинжала. С чего это он назывался кинжалом освобождения? Но ведь король черной ночи верит в это. Он не сомневался и хотел, чтобы и я верила. Он знал, что там. И тиаматы. Но никто из них сказать не мог. Странно все.

Пещеры закончились быстро. Правда, в этом большая заслуга тиаматов, прорывших проход. И заваливших дорогу назад.

А затем мы вышли будто в другой мир. Мы стояли на вершине горы, оглядывая низину.

Кругом темно и серо. Вся земля в один момент потеряла яркость. Если в аду земля выжженная и по ней течет лава и горит огонь, то тут — пустота и серость.

Деревья были, их ветки угрожающе качались. Казалось, они никогда не зеленели. И серое, и плевать оно хотело, что сейчас ночь. Над этой округой оно говорило:

«Я всегда такое, смиритесь».

Я теперь не удивлялась, почему ангел тут упал. От такой-то депрессивности. Тиаматы хотели зарыться под землю, но не смогли. И теперь настороженно ступали чуть позади нас, прижимая морды и щупальца к лапам. Только тот с одним коротким и длинным щупальцем шел чуть впереди. Его словно тянуло что-то.

— Непривычно им, если они не прячутся, — сказал король черной ночи.

— Необычно видеть их такими, — начала я. — Подавленными, что ли.

— Они не подавлены, просто начеку.

Мы вошли в черную топь, окруженную деревьями. Паутина повисла на ветках, пузыри на поверхности надувались и лопались, и слышался шорох, будто ползали змеи.

Послышалось мычание. Настойчивое и громкое.

Их было несколько. Черные руки тянулись к нам, а разложившиеся тела скалились белыми зубами. Удивительно, что они мертвы, но зубы крепкие. Руки и головы слетели тотчас от огромного меча Дармструга.

— Что? — удивился демон, когда я глянула на него. — Ненавижу живых мертвецов.

Тварей попадалось все больше и больше. Приходилось вступать в драку с полуразложившимися существами — их становилось все больше и больше. Люди, звери — гадость редкостная.

Тиаматы кругом оцепили меня и Ингенель, не позволяя вступать в бой. А вот мужчины нашли для себя забаву — считали убитых мертвецов.

Вскоре нападения закончились так же внезапно, как и начались. А мы вышли на огромное поле, за которым виднелись серые стены, обвитые черным плющом. Разломанные, с растресканной кладкой.

Тиаматы замерли на месте. Кроме того, с коротким щупальцем. Он вытянул шею и зарычал. Остальные вторили ему, а я уставилась в полнейшем непонимании на короля. У него азартно загорели сь глаза.

— Мы пришли. Это стены Верхтайма. Они чувствуют их.

А мне стало не по себе. Пока все неплохо складывалось, но за каждым поворотом поджидала неизвестная опасность. Хотелось развернуться и уйти отсюда, не хотелось заходить в город. Но у меня есть мужчина, который хочет быть со мной. Неужели так сложно поддержать его? Поддержка любимых — самое ценное в жизни.