Но кое-что в питерском музее бесспорно мирового уровня. Мы прошли полупустыми залами (одна школьная экскурсия, одна китайская), направляясь к залу мамонтов и остановившись лишь посмотреть на чучело пингвина-альбиноса. Табличка утверждала, что оно единственное в мире.

– Мало того, что пингвин, так ещё и альбинос, – философски сказал Найд. – Вот же угораздило.

Я подумал, что пингвина угораздило не родиться пингвином или альбиносом, а попасться на глаза зоологу. И что с людьми ровно так же. Беда не в том, кем родишься, а с кем поведёшься. Но грузить Найда этой философией не стал. Мимолётно огляделся. Нет, не похоже, что за нами кто-нибудь следовал. Конечно, я не великий специалист, но и кваzи в массе своей не шпионы.

– Пошли к мамонтам, – сказал я.

– Почему именно туда? – спросила Настя.

– Во-первых, потому что это самый крутой зал в этом музее, а что касается мамонтов – так и во всём мире. Во-вторых, потому что мамонты вымерли, а мы ещё нет. А в-третьих… В-третьих, надеюсь, меня там дожидается один умный собеседник, с которым я в своё время недостаточно серьёзно поговорил.

– Если его там не будет? – не стала уточнять детали Настя.

– Тогда я буду искать другого умного собеседника. Нам, дуракам, всегда приходится искать умных, чтобы спасти мир.

Зал мамонтов и прочей плейстоценовой фауны был огромным, но так обилен экспонатами, что казался загромождённым и маленьким. В центре, в стеклянном кубе, высилось чучело Берёзовского мамонта, гордость и символ музея. Если уж говорить честно, было это не совсем чучело, а реконструкция, но посетители в такие детали не вдавались и радостно позировали на фоне жившего почти пятьдесят тысяч лет назад великана.

– Я тут два раза был с экскурсией, из школы, – похвастался Найд.

– Прекрасно, тогда ты можешь самостоятельно осмотреть экспозицию, а не скучать, слушая взрослые разговоры.

Найд посмотрел на меня с возмущением, но всё же отправился разглядывать скелеты носорогов и медведей.

– И где твой умный собеседник? – спросила Настя.

Я пожал плечами. Маркин – человек с очень большими возможностями, но не всесильный. Может быть того, кого я попросил найти и отправить в Питер, вообще нет в Москве…

И тут из-за скелета Таймырского мамонта вышла нелепая тощая фигура старенького кваzи – в очках на вытаращенных глазах, редкими пучками волос на лысом черепе, в расстёгнутом потёртом пиджачке, топорщащимся на спине, будто сложенные крылья. Кваzи был так тощ, что могучие кости мамонта его полностью загораживали.

– Алпалыч! – закричал я радостно. – Какая удивительная и неожиданная встреча! Но почему, почему вы не у мумии Берёзовского мамонта, как мы договаривались?

Александр Павлович Полозков, палеонтолог и специалист по ископаемым гриллусам, то есть сверчкам, возмущённо вскинул голову, сверкнув в мою сторону фальшивыми линзами очков. Как и у всех кваzи, зрение его стало совершенно нормальным, но очки он продолжал носить.

– Денис Симонов, избавьте меня от этих ваших гэбистских шуточек! – нервно выкрикнул он, приближаясь. – Меня спозаранку вытаскивают из кровати, сажают в самолёт и говорят, что я лечу в Питер на встречу возле мумии Березовского! Это возмутительно!

– Берёзовского мамонта, – поправил я. – Символ музея, между прочим. Если кто-то упустил слово «мамонт» и букву «ё», то это вовсе не моя шутка и я тоже возмущён. Я вообще считаю, что буква «ё» крайне важна в русском языке.

Палеонтолог недоверчиво посмотрел на меня, но кивнул. Приблизился своей прыгающей походкой, с любопытством посмотрел на Настю.

– Сударыня… простите за резкий тон… я не очень люблю все эти ужасные силовые структуры…

– Я тоже из них, – сказала Настя. – Извините. Меня зовут Анастасия, я из Москвы и я работаю… в органах.

Полозков всплеснул руками. Спросил:

– А мальчик?

– Ну что вы. Это мой сын. Он у меня ещё маленький.

Полозков кивнул. Вздохнул. Спросил:

– А Драный Лис? Я ожидал увидеть и его…

– Михаил Иванович занят. Отчёт пишет.

– Хорошо, – таким тоном, будто он не верил ни единому моему слову и считал, будто Бедренец прячется в чучеле шерстистого носорога, сказал Полозков. – Что вам от меня надо? Зачем вы вытащили меня из Москвы?

– Вы очень помогли нам в розыске Виктории, Александр Павлович…

– Я не помог! Я ничем вам не помог, надеюсь! И моя совесть чиста – ведь это вы, вы её убили!

Когда Полозков повышал голос, то против всех ожиданий он не срывался на фальцет, а начинал басить. Впечатление это производило удивительное. Впрочем, сверчкам тоже свойственно издавать звуки, никак не сочетающиеся с их скромной внешностью.

– Да, Викторию убил я, – признал я очевидное. – После нескольких совершённых ею убийств. После того, как она захватила в заложники моего сына и едва не убила меня. И учтите, дорогой Александр Павлович, она тоже была агентом спецслужбы. Только не человеческой, а кваzи. А я был рядовым полицейским.

Полозков сбавил тон.

– Я понимаю. Извините. Но Виктория всегда была такой… щепетильной в вопросах морали. Гуманной. Ценящей жизнь во всех проявлениях. Для меня невообразимо то, что с ней сталось… – Он вздохнул. – Что вы от меня хотите, Денис?

– Александр Павлович, вы умный и эрудированный человек. Я убеждён, вы знаете какие-то вещи, которые даже не считаете нужным упоминать…

– Постойте-постойте! – Полозков поправил очки. – Вы меня назвали человеком?

Я кивнул.

– Ценю, – сказал Полозков. – Продолжайте.

– Мне кажется, что я разобрался в кризисе, который сейчас бушует. Но мне не хватает ряда деталей. Возможно, какие-то крохи вашей эрудиции…

– Вот только не надо льстить! – снова вспылил Полозков. – Я не политик, не следователь, я скромный палеонтолог. Я занимаюсь крайне узкой областью научных знаний.

– Вы умеете мыслить! – твёрдо сказал я. – И видите мир в развитии. На протяжении миллионов лет. А это то, чего мне не хватает.

– Спрашивайте, – вздохнул Полозков.

– Я вначале объясню ситуацию. Некоторое время назад стали появляться аномальные восставшие. Они не подчинялись кваzи…

– Знаю.

– Некоторые кваzи…

– Проявляют агрессию. Знаю.

– Я выехал в Питер по просьбе Бедренца. Соседний вагон подвергся химической атаке, погибли молодые ребята, офицеры-подводники.

– Знаю, – кивнул Полозков. – Простите, а то, что они подводники – важно?

– Полагаю, что да. За терактом стояла молодая женщина, Мария Белинская. Я принимал её за живую, но как выяснилось – она была кваzи.

– Была, – сказал Полозков. – Полагаю, её больше нет с нами?