– Нет.

– И вы, вероятно, присутствовали при этом.

– Да, но…

– Анастасия! – Полозков наставительно поднял руку. – Я хочу отметить, что находиться рядом с этим мужчиной небезопасно для женщины-кваzи. Ничего плохого не хочу сказать, но мне кажется, Денис, что у вас есть серьёзные проблемы с женщинами!

– Это не у меня с ними проблемы, а у них со мной, – пробормотал я. – Поверьте, я не убивал Белинскую. Я стал свидетелем её самоубийства… в некотором смысле.

– Всё равно это неспроста, – не унимался Полозков. – Ваше неприязнь к кваzи, особенно к женщинам-кваzи, она ощущается…

– Он нормально относится к женщинам-кваzи, – сказала Настя. – Я бы его иначе не любила.

Даже я вздрогнул. А Полозков смутился. Спросил:

– Как вы могли принимать кваzи за живую женщину, Денис?

– Она была не совсем обычной. Она выглядела как человек и вела себя как человек.

Полозков снял очки. Спрятал в карман. Поморгал. Потом спросил:

– Кваzи второго порядка?

– Ну, можно и так сказать. Суперкваzи.

– С разносторонними интересами? С полноценными эмоциями?

Я кивнул.

– Невероятно, – произнёс Полозков. – И она погибла?

– Да. Но я полагаю, что есть и другие, подобные ей.

– Она причастна к странностям с восставшими и кваzи?

– Почти наверняка. Она могла управлять кваzи, как вы управляете восставшими. А восставших могла поднимать ускоренно и блокировать от влияния обычных кваzи.

– Господи, но зачем кому-то приказывать кваzи укусить человека? – воскликнул Полозков. – Это же провокация чистейшей воды! Разжигание розни!

Он замолчал. Потом кивнул и удовлетворённо произнёс:

– Ага. Понял. Именно для этого и поднимали. Но что вы хотите узнать от меня?

– Про генный локус «Райский сад» вы знаете? – спросил я в лоб.

– Слышал что-то, – Полозков явно почувствовал себя неуютно. – Одна из теорий…

– Профессор…

– Да, самая убедительная теория. – Он снова достал очки и нацепил на нос. – Пожалуй, единственная достойная обсуждения. Даже подтверждённая, хотя это и не моё дело. Что вы хотите спросить?

– Почему вымерли динозавры?

– Э… – Полозков уставился на меня.

– Ну вы же не могли не рассматривать такую гипотезу. Хотя бы научного интереса ради.

– Увы, это всё недоказуемо и непроверяемо…

– Александр Павлович… – сказал я укоризненно. – Вы мне сами рассказывали о пяти или шести массовых вымираниях видов. Помните? Девонское, пермское, мел-палеогеновое… Не ждёт ли нас кайнозойское?

– Хорошая у вас память, – вздохнул Полозков. – А у нынешних студентов…

– Все и всегда думают, что причиной гибели целых видов живых существ может быть вирус, астероид, оледенение, иная массовая смерть… А что если причиной гибели стало бессмертие? Восставшие сверчки выжирают начисто свою кормовую базу – и медленно умирают. Восставшие динозавры тупо сжирают друг друга…

– Насекомые не восстают, – сказал Полозков. – Не наговаривайте. У них нет локуса бессмертия.

– «Слышали что-то», да? – с укором спросил я. – Полозков, почему я вас не арестую, как вы думаете?

– Почему? – с вызовом спросил Полозков.

– Потому что мне симпатично ваше упрямство. Я понимаю, что вы защищаете.

Профессор достал клетчатый носовой платок и протёр им абсолютно сухой лоб. Мёртвые, знаете ли, не потеют.

– Денис, но вы же понимаете, что если станет известно, что случай с людьми не первый… – жалобно произнёс он. – Если до всех дойдёт, что некоторые виды уже становились бессмертными и в результате вымирали сами и уничтожали всё вокруг…

– Все, кто вымирал, были лишены разума, – сказал я. – Так ведь? А мы разумны. И живые, и кваzи. Мы можем что-то сделать. Мы можем приспособиться к этому дурацкому бессмертию. Откуда оно вообще взялось?

– А откуда взялись мы? – спросил Полозков. – Мать-природа ничего не отбрасывает. Никакие варианты. Бессмертие вполне возможно, вопрос лишь в том, нужно ли оно для развития и сохранения вида? Существуют медузы, которые теоретически бессмертны. Алеутский морской окунь, несколько видов черепах, моллюсков… в Северной Америке растёт сосна, которой пять тысяч лет… Мы, люди, связаны пределом Хейфлика – наши клетки могут делиться лишь пятьдесят раз. Но есть и спящий локус бессмертия. «Райский сад»… из которого мы изгнаны. Иногда природа включает этот механизм и смотрит, что получится. Пока ничего путного не вышло.

– Вы так говорите о природе, словно она разумна, – сказала Настя.

– Нет, это я так, фигурально… – смутился Полозков.

– Но почему сразу у всех людей? У всего вида? – спросил я.

Полозков развёл руками:

– Я вам могу рассказать что-то о динозаврах. Даже о мамонтах кое-что. О сверчках многое могу рассказать. Про бессмертие… ну, вы вроде сами всё знаете, что и я… А вот как это работает, почему реакция так глобальна – это не ко мне, простите. Зачем вы меня вызвали, Денис? Что именно хотите спросить?

– Теория о том, что вымирания видов были связаны с появлением бессмертных существ – она широко распространена?

– Не думаю, – признался Полозков. – От коллег не слышал. Сам такими мыслями практически ни с кем не делился.

– Вот и расскажите, с кем поделились.

Полозков как-то сразу обмяк.

– Но это был просто разговор…

– С кем?

Полозков с несчастным видом посмотрел на Настю.

– Пойду, посмотрю, что там Сашка делает, – сказала Настя и отошла в сторону.

Я стоял и смотрел на палеонтолога.

– С Викторией мы говорили об этом, – признался Полозков. – Довольно долго обсуждали. Незадолго до того, как вы… как она…

– Хорошо, но мало, – сказал я. – Это всего не объясняет. С кем ещё?

– Но я… я не могу, я обещал…

– Понимаю. На самом деле вы уже почти ответили, Александр Павлович. Но я бы хотел услышать.

– А если бы я не приехал? – вдруг спросил Полозков. – Если бы меня не отправили в Питер, или если бы что-то случилось по дороге?

– Алпалыч, дорогой, ну так это тоже было бы ответом, – улыбнулся я. – Говорите, и я оставлю вас в покое. Можете сразу отправиться домой.

– Ну уж нет, – неожиданно сказал Полозков. – Раз уж выбрался – у меня тут хватает и друзей, и научных интересов… Хорошо, ваше дело. Вам с этим разбираться, хотя я ума не приложу, что вы станете делать!

Я выслушал Полозкова.

Пожал ему руку.