— Мы в Росфолк, милочка, — тетка критически обозрела нашу парочку, Ладинье посильнее ссутулился, пряча свой гренадерский рост. Я неуверенно потеребила в руках котомку и вроде как невзначай вытащила из кармана серебряную монету. Глаза владелицы транспорта загорелись, она поспешно добавила: — Но мимо Сембри поедем, не переживай!

Монета исчезла, будто ее не было вовсе, зато выражение лица хозяйки телеги мигом подобрело.

— Подсади свою матушку, тяжело, поди, болезной ногами-то топать, — засуетилась тетка, а я со вздохом облегчения сделала вид, что помогаю Ладинье залезть через откинутый борт на пустые мешки. Так еще лучше. Я все же не настолько высокая, ссутулюсь — сольюсь с толпой, а темнейшество даже в своем наряде бросался в глаза: все же ширину плеч никуда не денешь, даже под шалью проглядывает. Дейрон, подождав, пока тетка отвернётся, взлетел на телегу, лишь чуть споткнувшись в конце и выругавшись вполголоса про клятые юбки. Я хмыкнула, похлопала его по руке, поправила шаль и с деланным сочувствием заметила:

— Терпите, матушка, такова наша женская доля.

Что прорычала в ответ «матушка», я уже не расслышала, потому что телега тронулась и мне пришлось ее срочно догонять, подстраиваясь под размеренный, но размашистый лошадиный шаг. Туман немного рассеивался, поддаваясь первым солнечным лучам, а я мысленно поторапливала нашу едва ползущую процессию. При ярком дневном свете маскировка Ладинье не выдержит даже поверхностного осмотра.

Мы влились в густую толпу, изливавшуюся из города, и встали намертво. Пробка была прочнее обычного, потому что каждого мужчину досматривал маг с моноклем-артефактом. Это я поняла уже позднее, а около получаса просто топталась вместе с остальными на месте, по шажочку продвигаясь вперед и изнывая от переживаний. Так что когда наконец-то подошла наша очередь, издергалась окончательно.

Усталый маг, молодой еще, но вроде хоть не из команды Ладинье, скользнул по нашей бабской группе безразличным взглядом и отвернулся. Я украдкой перевела дыхание. Дейрон сидел спиной к страже, видно было только его искаженный профиль — прятать лицо совсем было бы подозрительно, потому он теребил фартук и смотрел строго на выползающую из-под телеги дорогу.

Мы уже почти миновали узкий перешеек открытых ворот, когда меня схватили за руку и незнакомый голос над ухом произнес:

— Какое занимательное сочетание магий, коллега! Как ты такое сокровище просмотрел?

Ох, кажется, на воротах дежурил не один, а два мага!

Меня бесцеремонно развернули, оглядели, чуть ли не ощупали. Я спиной ощутила, как дернулся на телеге Ладинье, и предостерегающе вытянула в сторону руку. Не стоит. Даже если меня задержат, он должен уйти. Колеса продолжали поскрипывать, унося Дейрона и наши мешки все ближе к свободе.

— Милая, откуда ты такая… занимательная? — поинтересовался средних лет маг из тех, что крутились при дворе. Надо же, снизошёл до дежурства на воротах. Выслужиться решил перед будущим начальством! Фамилия крутилась в голове, но сейчас она больше помешала бы, чем помогла: откуда приезжей крестьянке знать аристократа в лицо?

— С Инарты я, — проблеяла тонким пронзительным голоском, от которого у самой мурашки забегали. Хорошо я вызубрила карту прилежащих территорий — название небольшого посёлка неподалёку от Стеркфорта всплыло без проблем. — Пустите, дяденька, у меня братик малый остался один, голодный поди… Я тут каждую неделю езжу, ничего не бедокурила, честно-честно!

Я старательно шмыгнула носом и весьма натурально утёрла его рукавом, порадовавшись, что в этом регионе лица ничего не рисовала, а значит, и не размажу. Маг скривился и руки убрал.

— Приедешь в следующий раз, приходи по этому адресу. Стражнику покажешь, он проведёт, — мне в ладонь перекочевала плотная прямоугольная картонка визитки, с вензелями и гербом. Я, как положено деревенщине, уставилась на диковину, приоткрыв рот — осторожно, чтобы не сдвинуть тампоны за щеками — и пустив слюну. Она, зараза, и без того норовила все время потечь, в попытках размягчить лишние предметы во рту.

Маг вздохнул, пробормотал что-то про бриллианты в навозе и махнул мне рукой — иди, мол, к братику. Подозреваю, что в другой день так легко бы не отделалась, а сейчас дежурным было просто не до меня. Даже стражников на то, чтобы проводить даровитую девицу куда следует, выделить не могли. Все требовались для потенциального задержания Ладинье.

Я поклонилась от души, до земли, и припустила за порядком отъехавшим обозом. Те даже не тормозили, то ли не заметив моего отсутствия, то ли рассудив, что деньги уже получены, а если «матушка» моя молчит — значит, так и надо.

Кто бы мог подумать, что проблемы нам чуть не принесу именно я, а не темнейшество? Похихикав несколько нервно над идиотской ситуацией, где бегом, а где широким шагом я догнала телегу и пристроилась рядом, держась рукой за выступ на борту. Мягкая после дождя дорога была изрыта подковами и колёсами проехавших первыми, так что приходилось скакать и балансировать, чтобы не попасть в лужу. Влезть на телегу самовольно я не решилась, еще прогонят совсем за наглость. Все же лучше добраться до ближайшего населенного пункта в обозе, а не вдвоём. Да и дальше было бы неплохо пристраиваться к группам… Желательно с вооруженной охраной.

Мы телепались по грязи еще часов шесть. Ноги начали ныть минуте на десятой. Все-таки прогулки в парке и по городу, которыми мы развлекались с Ладинье и Неиллой, и пешком идти по бездорожью — вещи совершенно разные. И к последнему я непривычна.

Больше всего было жаль обувь, ведь сменной у меня не было. Конечно, сапоги качественные, так что я старалась не слишком высоко поднимать юбку, дабы не демонстрировать их всем желающим, но все равно каждый раз, когда грязь прожорливо чавкала, засасывая подошву, сердце ухало в пятки. А ну как в этот раз выдерну не целиком, а по частям?

Наконец на горизонте замаячил забор поселения, и вся колонна выдохнула с облегчением. Путь прошёл на удивление мирно, и тревога за обувь стала моим самым ярким переживанием первого дня за пределами Стеркфорта.

Оживленно галдя, будто не было тяжелого перехода, крестьяне разбегались по домам. Те, что только проездом, вроде нас и хозяйки телеги, остановились у таверны, где сдавались комнаты на ночь. Нам даже нашлась одна на двоих, на чердаке, правда, размером с мою гардеробную, даже меньше, но выбирать не приходилось.

Поскольку солнце все еще яростно светило и заходить за облака не собиралось, торговаться за лошадей я пошла в одиночестве. Ладинье не хотел меня отпускать, но пришлось воззвать к его разумности. Маячить собственной персоной в поселении — четко указать солдатам направление поиска. А здоровая каланча в едва не лопающейся женской одежде при ярком дневном свете слишком бросалась в глаза.

Потому выбирать двух кляч из полудохлых обитателей местных конюшен я отправилась одна. Конечно, с откормленными скакунами аристократов рабочих лошадок сравнивать глупо, но лучше уж сидеть на них в дороге, чем месить дорогущими сапогами грязь.

К тому же, в случае чего, как ни жестоко это прозвучит, пусть лучше их сожрут, чем меня.