Секунда у меня есть. Я помчалась к двери. Четыре шага — и сильные руки обхватили сзади за талию. По инерции Ирий толкнул меня на кровать. Матрац дерзко шибанул по лицу и груди, тяжелое мужское тело прижало со спины, руки притиснули живот к позвоночнику, ноги свисали. Воздух вылетел из легких.

— Попалась? — игривый шепот коснулся уха. — Раз ты говоришь, что я как-то неправильно трахнул тебя в прошлый раз, то скажи: как ты хочешь меня? Страстно и чувственно, без игрушек, что еще?

Я быстро-быстро заморгала, будто пытаясь очнуться и вникнуть.

— В смысле? Пошли в участок! — Я заворочалась. Голова кружилась от нехватки кислорода.

— Сначала потрахаемся. Представь, это ведь, возможно, твой последний секс перед годами одиночества в камере.

— Акула!

Ирий вытащил руки из-под меня и поднялся. Я прикрыла глаза, грудной клетке ничего не мешало наполняться воздухом — какое наслаждение!

— Ты в порядке? Где-то болит?

Если судить по тону голоса, то беспокойство искреннее. Я перекатилась на спину и свесила ноги с кровати. Ирий голодным взглядом смотрел туда, где задралась футболка и оголилась полоска живота. Нечаянно. Я села, опуская край ткани.

— Физически в порядке, морально — в беспорядке.

— Ты в записке писала, что хочешь, чтобы мне было больно так же, как и тебе. Хочешь обмениваться болью? — Он присел передо мной на корточки, положил руки на мои колени и развел их в стороны. — Купим розги или будем обмениваться чем-нибудь более приятным?

Его внимательный взгляд пронзил мою плоть, добрался до души и перебирал ее по перышкам.

— Ты наручники зачем принес?

— Чтобы напугать тебя, моя маленькая бесовка.

— Не твоя, не маленькая и не бесовка. — Я попыталась соединить колени, но Ирий крепко держал, лишь мышцы на его руках напряглись. — Что из твоих слов правда?

— Остановись, пока не стало поздно. Тебя сейчас усердно ищут, но ты не криминальная преступница и, если будешь хорошо скрываться, в конце концов успокоятся, забудут, истечет срок давности дел.

— Надо же. Участком больше угрожать не будешь?

— Я не работаю детективом… уже некоторое время.

— Тебя уволили из-за той статьи?

Ирий молча воззрился на меня исподлобья. Дело дрянь.

— Прости, — пробормотала я, потупившись, и закачала ногой. — И за квартиру прости, ладно?

— Зато мне теперь не нужно разрываться между служебным долгом и тобой.

— Разрываться? Значит, я тебе по-настоящему нравлюсь?

— Но это не значит, что я в восторге от твоего способа заработка.

Я закатила глаза. По потолку расползлась паутина трещинок. Ирий продолжил:

— Ты ведь потрясающе рисуешь. Почему не продаешь картины?

— Потому что нет никакой гарантии, что их будет кто-то покупать.

— Конечно, если они пылятся в кладовке. Что если я предложу заняться их продажей?

— Что? — Я обескуражено уставилась на него, фыркая. — Нет, спасибо, мне не нужна помощь. Сама справлюсь.

— А кто тебе предлагал помощь? Я потребую минимум тридцать процентов за работу. Продюсерская компания «Бури» занимается продвижением не только музыкантов, но и актеров, художников. Я поговорю с продюсером и буду брать деньги за посредничество. Как тебе идея?

— Я подумаю, — сказала я, лишь бы прекратились уговоры. Здорово продавать свои картины, но на них не заработать полмиллиарда. Людям интереснее покупать грязное белье звезд. И с Келланом я договорилась. Мы вместе, пока достигнутая мечта не разлучит нас. Вряд ли мы полетим на одну планету.

Ирий изучал взглядом мое лицо, будто невероятную гиперреалистичную картину. Похоже, я, без краски, интересовала его больше, чем одетая в чужую внешность.

Нежно-ласковое солнце млело в груди. Оно проснулось недавно, спало беспробудно восемнадцать лет. Ирий поглаживал большими пальцами внутреннюю поверхность моих бедер, отчего по коже расходились теплые вихрастые волны. Я положила руки на мужские плечи и склонилась к лицу Ирия.

Неужели я не сплю и не плаваю в хмельных фантазиях с вибратором в руке? Неужели лицо с выразительными голубыми глазами и смелой ухмылкой прямо передо мной, в реальности, а не перед мысленным взором, как отпечаток прошлого?

Ирий слегка приподнялся, окончательно преодолевая расстояние между нами, и прижался к моим губам своими, нежно, настойчиво. Солнце во мне затянули грозовые тучи, ветер завертелся смерчем, блеснула молния и пронзила возбуждением раз, второй, третий. Ирий взял мое лицо в ладони и углубил поцелуй. Я впилась в крепкие мускулы плеч. Исцарапать, искусать, съесть бы его без остатка. Вкусные, мягкие, властные губы, проворный, напористый язык. Сильные теплые руки массировали шею, большие пальцы мягко надавливали на крупные вены, то ли душили, то ли разжигали пожар в крови.

Нет сил бороться с притяжением кровати. Маленькая, односпальная, как удержит двоих? Не разрывая поцелуя дольше, чем на миг, мы забрались на нее правильно, головы к подушке, ноги к шкафу. Ничего не давило, как в прошлый раз.

Почти ничего. Твердый как камень член, запертый в тесноту джинсов, давил в самый низ живота. Я развела ноги и обхватила ими мужские бедра. Ирий держался на локтях, не прижимал сильно своим телом, едва касался — я сопротивлялась свободному пространству между нами, я вонзалась в его лопатки короткими ногтями, приближая к себе, выгибалась, касаясь грудями его рельефного торса.

Ирий разорвал поцелуй, отчего я недовольно пробурчала. Правда, недолго. Влажные губы дотронулись до шеи, под кожей разлилась острая сладость, я тихо простонала. Губы мучительно медленно двигались к уху, зубы сомкнулись на мочке — в теле прострелила страсть.

— Скажи, как ты меня хочешь?

Дыхание сбилось, мешало говорить, я вытолкнула из себя слово на выдохе:

— Сильно!

— Нет, бесовка. Еще не сильно. — Горячее дыхание щекотало, хриплый шепот сводил с ума. — Я хочу услышать, не про силу желания, а про твои фантазии. Расскажи, что ты представляла, когда всовывала его в себя? — По скуле скользнуло что-то мягкое и твердое одновременно. Я покосилась на розовый вибратор и закусила губу. Жгучий стыд защипал щеки.

— Это не… — пробормотала я. Черт, когда успел пошарить под подушкой?

— Игрушка из моего шкафа. — В голубых глазах резвились искры. — Ты переломала те, что тебе не приглянулись, бесовка? Что мне с тобой сделать?

Я нервно задрожала. Держась на одном локте, Ирий опустил руку с вибратором к моему животу.

— Представь, я тебя свяжу так, что ты не сможешь пошевелиться, и буду доводить тебя до оргазма раз за разом до тех пор, пока ты не потеряешь рассудок. Звучит страшно?

— Так и знала, что ты гребаный садист. — Я выхватила у него вибратор и отшвырнула. — А давай я тебя свяжу и буду возбуждать до тех пор, пока у тебя не начнут болеть яйца такой болью, что тебе захочется их себе отгрызть.