— Выйдите из машины! — повторил полицейский.

— Может, так разберемся? На месте?

— Выйдите из машины! — И за спиной полицейского показался второй, с автоматом на изготовку.

— Да в чем дело-то? — Мужчина в темных очках неохотно выбрался из машины, незаметно огляделся.

Рядом с двумя полицейскими показался третий — невысокого роста, в штатском, с цепкими внимательными глазами. Его появление не понравилось водителю «Фольксвагена». За спиной у этого полицейского в штатском стояла какая-то долговязая девица.

— Ваши документы, — проговорил первый полицейский и тут же добавил: — Очки снимите, пожалуйста!

Мужчина неохотно снял очки, и стали видны его глаза — красноватые, бесцветные, почти без ресниц. Он сразу приобрел какой-то беззащитный вид — хотя наверняка это было обманчивое впечатление.

— Да что случилось-то? — проговорил он жалобным и виноватым голосом. — Понимаете, я спешу, и если это что-то серьезное…

— Очень серьезное! — Человек в штатском выступил вперед. — Капитан Перченок! Вынужден вас задержать для выяснения личности и для проверки вашей причастности к нескольким особо тяжким преступлениям!

— Вы меня с кем-то перепутали… — пробормотал водитель «Фольксвагена» и сделал было шаг в сторону, но человек с автоматом повел стволом и положил палец на спусковой крючок.

Полицейский в штатском подошел к зеленому «Фольксвагену», увидел на переднем сиденье кожаный чемоданчик.

— А это что такое? — проговорил он с интересом. — Можно попросить его открыть?

Водитель «Фольксвагена» понял: сейчас или никогда. Он шагнул к своей машине, потянулся к чемоданчику и вдруг схватил полицейского в штатском за локти и резко развернулся, заслонившись им от направленного на него автомата. В ту же секунду он выхватил из-за пазухи тяжелый пистолет с глушителем, приставил его к шее полицейского и угрожающе проговорил:

— Положить оружие на землю, или я его застрелю!

Двое сотрудников дорожно-патрульной службы на мгновение растерялись. Вдруг вперед выскочила долговязая девица. Размахивая руками, как мельница крыльями, она заверещала дурным голосом:

— Отпусти его! Отпусти Витеньку, а то я тебе глаза выцарапаю!

— Отвали, дура! — шикнул на нее убийца. — Отвали, а то…

Он перевел на нее ствол своего пистолета — не с каким-то серьезным намерением, а просто чтобы пугнуть эту истеричку.

Но тут произошло нечто неожиданное и необъяснимое.

Долговязая девица споткнулась, но вместо того, чтобы упасть, прыгнула вперед, ударом ноги выбила у убийцы пистолет и тут же схватила его за руку, швырнула на землю, лицом в асфальт, и с хрустом заломила руку за спину.

Убийца попытался вывернуться — но понял, что его удерживает настоящий профессионал. И тут он догадался, кто такая эта девица.

— Ты — Аня Углова? — прошипел он сквозь зубы. — И как это я тебя сразу не узнал?

— И чем бы это тебе помогло? — осведомилась девушка.

— Может быть, и ничем… но как ты думаешь, что случится, если твоя подруга узнает, где ты была и что делала в тот день…

— В какой день? — переспросила Аня, еще сильнее заламывая его руку.

— Ты отлично знаешь, в какой! В тот день, когда был убит ее дед!

— Будь ты проклят! — Аня чуть не сломала ему руку и крикнула полицейским: — Ну, чего ждете? Или мне и наручники самой придется надевать?

— Здорово ты его, Аня! — уважительно говорил ей через несколько минут капитан Перченок. — Только я вообще-то не Виктор, я Петр… Для тебя — Петя…

— Ну, вот и познакомились, — насмешливо проговорила Анна. — А то Перченок, Перченок… как-то это слишком официально!

Темно-красный джип подъехал к металлическим воротам и остановился. Полковник, как и прошлый раз, посигналил, и ворота медленно разъехались. Джип въехал во двор, проехал по дорожке между двумя рядами розовых кустов и остановился перед домом. Полковник выбрался из машины, привычно огляделся и поднялся на крыльцо.

Двор был пуст, даже садовника на этот раз не было.

Полковник на мгновение замешкался. Он чувствовал странное беспокойство. Казалось бы, сегодня он приехал сюда с победой — но какое-то шестое чувство говорило ему об опасности, о большой опасности. У него было такое чувство, как будто он идет по тонкому льду, который в любую секунду может проломиться — и тогда он провалится в черную ледяную воду…

«Что это со мной? — подумал он. — С каких это пор я доверяю предчувствиям?»

Впрочем, напомнил он себе, дело вовсе не в предчувствиях — женщина, которая жила в этом большом доме, и в самом деле была смертельно опасна…

Полковник вспомнил, что задерживаться перед дверью не стоит — за ним наверняка наблюдают, и такая заминка будет истолкована не в его пользу. Он шагнул вперед — и, как прежде, дверь послушно распахнулась перед ним.

Не задерживаясь, Полковник пересек холл, поднялся по лестнице на второй этаж, прошел по узкой галерее и остановился перед следующей дверью.

И снова он почувствовал непривычное волнение.

Лицо его оставалось спокойным, но на виске вдруг забилась едва заметная жилка. Для него это было высшим проявлением волнения.

Это волнение удивило бы всякого, кто знал этого человека. Но на этот раз он этому волнению не удивился.

Одернув пиджак и выждав несколько секунд, Полковник постучал.

— Входите, полковник! — донесся из-за двери хорошо знакомый ему музыкальный голос.

Полковник открыл дверь и вошел.

Как и прошлый раз, хозяйка сидела за своим рабочим столом, что-то разглядывая в хромированный бинокулярный микроскоп. Как и прошлый раз, как и всегда, ее волосы цвета темного меда были безупречно уложены. Но на этот раз в комнате не было никого, кроме нее и черной собаки.

Как и прошлый раз, при появлении гостя собака поднялась, потянулась, но в отличие от того раза она пару раз лениво махнула хвостом — видимо, узнала Полковника.

— Здравствуйте, Полковник! — проговорила женщина, оторвавшись от микроскопа. — Вы привезли мне камень?

— Да, вот он! — Полковник достал из кармана маленькую коробочку, протянул ее хозяйке.

Женщина положила коробочку на стол, открыла ее.

Внутри, на черном бархате, лежал пронзительно-синий камень. Синий, как небо перед грозой. Синий, как море перед закатом.

Глядя поверх плеча женщины на этот камень, Полковник не смог справиться с волнением и невольно задержал дыхание.

Женщина тоже внимательно смотрела на камень. Потом она осторожно достала камень из коробочки, положила его на ладонь — и замерла, словно к чему-то прислушиваясь.

С каждой секундой лицо ее менялось. Вместо торжества на нем постепенно проступало сомнение, а потом и недовольство. Подняв глаза на Полковника, она проговорила: