Силли, о которых люди уже слышали, а команда «Годольфины» видела своими глазами. Как только в пабе узнали, что Джордж со своими сами наблюдали это явление, никому из них не пришлось платить за пиво до самого конца вечера.

Глава 24

Избегая репортеров, разбивших лагерь у его двери, премьер-министр Томас Уоринг покинул Даунинг-стрит через черный ход, перейдя в дом номер 11 по соседству. Он вызвал машину, она быстро пришла и его увезли. В прохладной кожаной темноте он впервые за этот день расслабился.

А как хорошо все начиналось! Погода послушно выдала унылое, тоскливое утро. Похороны, по его мнению, тоже не подкачали. С самого начала они взяли правильную ноту: не сентиментальную, с церемониальной помпезностью, чтобы удовлетворить мокрохвостую фронду, чуть что блеявшую о протоколах и традициях, но сдержанно помпезную, ровно настолько, чтобы произвести впечатление на тех, кто это видел. Впрочем, видели не так уж и многие; ранние данные о просмотрах предполагали, что канал смотрели примерно в одной семье из пятнадцати. Может, какой-то скрытый интерес имелся и у большего числа, но тут сработало перенесение похорон на пятницу, когда большая потенциальных зрителей заканчивала рабочую неделю.

Прекрасная работа, он мог по праву ей гордиться. Но едва он решил открыть по этому поводу бутылку шампанское, как позвонил Деннис Арнольд и сообщил неожиданную новость о том, что, согласно пресс-релизу, разосланному по всей стране всего несколько минут назад, в стране появился новый король.

На вопрос о том, насколько правдиво это утверждение, Арнольд ответил:

— Все так и есть. У меня тут один из разосланных пакетов. Производит впечатление, все законно. Любой суд примет эти документы, и решение будет соответствующее. Все информационные агентства отнеслись к этому серьезно.

— Чушь! — взревел премьер-министр.

— Я тоже сначала так подумал.

— Как это могло случиться?

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, как, черт возьми, ты позволил этому парню проскользнуть через сеть?

— Да кто же мог предполагать что-то подобное? Я имею в виду, что…

— Тебе за это деньги платят, черт возьми!

— Будьте благоразумны, Том.

— Хватит втирать мне тут насчет благоразумия! У тебя было шесть лет, у тебя были люди, мы приняли законы, черт возьми! Я дал тебе все, чтобы ничего такого не случилось, а теперь ты звонишь мне и говоришь, что оно-то как раз и случилось!

На другом конце провода повисла пауза. Потом вкрадчивый голос произнес:

— Может, не стоит по этому поводу заморачиваться?

— Тогда ты чертов идиот, Деннис. Говорю тебе, это катастрофа!

— Том, вы сейчас слишком расстроены. Давайте поговорим позже, вам надо остыть.

— Еще бы мне не расстраиваться! Ты только что сообщил мне, что все, над чем я работал, развалилось на хрен! Что, черт возьми, я должен сказать?

— Я позвоню позже. Обсудим.

— Ты чертовски прав. Обсудим.

Он с такой силой швырнул трубку, что вбежал личный секретарь, узнать, не случилось ли чего.

— Меня окружают идиоты и придурки!, — заорал на него премьер-министр. — А в остальном все прекрасно, просто чертовски здорово!

Затем он все-таки налил себе бокал шампанского и включил телевизор в своем кабинете, чтобы хотя бы примерно оценить ущерб. Сначала ему показалось, что он и в самом деле несколько преувеличил. Возможно, Арнольд все-таки прав. СМИ восприняли полученный материал как диковинку — этакий пример английской эксцентричности.

Но по мере того, как приближался вечер, разные источники все добавляли информации, и тон начал резко меняться. То, что было встречено с легкой насмешкой, теперь вызывало все большее уважение. К растущей тревоге премьер-министра Уоринга, новая история начала затмевать тщательно продуманное и срежиссированное освещение такого несущественного события, как похороны короля Эдуарда.

К четырем часам все телеканалы перешли на двадцатиминутные выпуски новостей. К пяти часам большинство из них и вовсе перекроили сетку вещания, занявшись историческими исследованиями и бесконечными комментариями о поиске таинственного нового короля. К шести часам все теле- и радиостанции в прямом эфире занимались только этим.

В Шестичасовом репортаже BBC Уоринг, окруженный сотрудниками и советниками, с отвисшей челюстью в ужасе наблюдал, как с заднего сиденья черного «Ягуара» появляется высокий смазливый молодой человек. Его встречали. Ни единого намека на скудоумие, умный, сдержанный. И что самое главное, даже на вид властный, такой царственный, что Уоринг испытал огромное желание всадить в него пулю. Человек улыбнулся, и все эти шакалы ни с того, ни с сего начали аплодировать.

Стюарт еще не успел открыть рот, а премьер-министр уже понял, что попал в беду. Когда же молодой король заговорил, Уоринг подумал, что «беда» — недостаточно сильное слово; он смотрел в лицо катастрофе. Вместо обычной королевской болтовни о долге перед народом и естественных привилегиях, этот самозванец с какой-то необузданной страстью заговорил о героическом прошлом и славном, вполне достижимом будущем. Удивительное дело, но он сумел изложить все это простыми, искренними словами, которые просто не могли не достичь цели.

Уоринг только головой качал, слушая, как будущий король говорит о Британии, которую собирается возглавить. Любой на его месте держался бы подальше от националистических настроений, а этот человек словно упивался ими, разжигая искру британской гордости простой, но убедительной честностью.

А еще хуже то, что делал он это без высокомерия, без малейшего намека на помпезность, просто и естественно. Ни единой нотки снисходительности, тщеславия или требования пиетета, обычно присущих королевским особам. Господи Боже, подумал Уоринг, этот педераст столь же скромен, сколь и приятен.

В общем, он видел потрясающий спектакль, да еще поставленный экспромтом, без суфлера и написанной речи! Конечно, Уоринг был уверен, что спектакль отрепетирован в каждом слове, в каждом движении. Это представление, разыгранное для камер проницательным и расчетливым выскочкой с пока еще неизвестными целями.

Премьер-министр не стал дожидаться окончания пресс-конференции. Он выключил телевизор и, повернувшись к своему штабу, тихим, размеренным тоном произнес:

— Этот человек представляет угрозу. — Кое-кто из молодых советников открыл было рот, собираясь возразить, но Уоринг жестом и мрачным взглядом остановил их. — Не знаю, чего он хочет добиться этим трюком, но уверен, больше ему в центре внимания не быть. Это был последний раз. — Он нашел взглядом вице-премьера: — Анжела, я хочу знать, кто за этим стоит. Я хочу знать, в какую игру они играют. Я хочу знать, чего они хотят.

Телфорд-Сайкс давно знала Уоринга, прекрасно понимала, когда можно возразить, а когда