– Был суд? – вдруг спросил Захар, когда до Марины ей оставалось шага три-четыре.

– Нет, до суда дело не дошло. Но его мать сильно убивалась и кричала на все отделение, что мы убили ее сына. Что мы его попросту зарезали...

В тот момент, когда Игоря не стало, Лада возвращалась из заграничной поездки домой. У нее было хорошее настроение. А почему нет? Все в ее жизни сложилось, все было просто замечательно. Мало, что ей повезло с мужем, ей повезло еще и с его матерью – тихой интеллигентной женщиной, не умевшей и не желающей просить о помощи, навязывать себя чрезмерно и постоянно жаловаться на старческие недуги.

Свекровь приняла Ладу сразу, с первой минуты знакомства. Сначала посмотрела на нее коротко и кротко, потом шагнула навстречу, поцеловала в лоб и проговорила:

– Добро пожаловать в семью, милая девочка.

Так потом Лада с ее легкой руки и стала милой девочкой. Так стал называть ее Игорь, так всегда называла ее свекровь, сестра свекрови и единственный их племянник.

– Вы скоро забудете, как меня зовут, – восклицала она иногда с мнимой обидой и дула губы.

Все улыбались, понимая, что это детские капризы, не более. Снова называли ее милой девочкой и любили ее так, как только может мечтать женщина. Любили, баловали, жалели, щадили.

Именно поэтому они и скрыли, что Игорь тяжело болен. И его нездоровый вид постоянно объясняли усталостью и занятостью. Просили не тревожиться…

Она была не просто милой девочкой, она была послушной милой девочкой. И когда Игорь вдруг решил отправить ее в загранпоездку, Лада со вздохом согласилась.

Она не только не знала, она даже предположить не могла, что отправляют ее по причине того, что ему нужно было срочно ложиться в клинику на операцию. Что все сроки он уже и так затянул неимоверно. И его лечащий врач – оперирующий кардиолог – снял с себя всякую ответственность, отказавшись оперировать. Он так и сказал Игорю, что операции он не перенесет, это ясно. Время было упущено...

И тогда Игорь начал метаться по врачам. Все отказывались и разводили руками. Согласились лишь в одном месте, запросив баснословную сумму за операцию. В деньгах они не нуждались, и Игорь с облегчением и надеждой лег под нож.

Он умер прямо на операционном столе. В тот момент, когда врачи только-только приступили к операции, сердце его остановилось. Все попытки реанимировать его оказались безуспешными.

Свекровь была безутешна. Она билась в рыданиях, тенью бродила по больничным коридорам и без конца выкрикивала обвинения в адрес убийц-врачей. Горе ее усугублялось еще и тем, что ее милая девочка, ее невестка Ладочка, вот-вот вернется домой. Она везет кучу подарков своему Игоресику, достала какую-то антикварную шкатулку, в поисках которой излазила все побережье, о такой ее муж мечтал просто. Она спешит, она соскучилась, она хочет обнять его, расцеловать любимые глаза, услышать его счастливый смех.

Как??? Как она скажет ей, что Игоря больше нет?! Как объяснит, что они скрывали его болезнь от Ладочки? Боялись напугать, боялись ранить. Как же теперь?

Свою свекровь Лада похоронила на сороковой день после смерти Игоря. Слишком сильным было горе тихой интеллигентной женщины, чтобы она смогла пережить его, слишком непосильным оказался груз утраты. И смотреть все время в глаза невестки, полные немого укора, было просто невыносимо.

Лада осталась совсем одна. Она так растерялась от одиночества, так испугалась его, что первые несколько дней жила на вокзале в комнате отдыха. Ей как воздух был необходим суетливый надоедливый гомон толпы. Ей нужно было, чтобы кто-то толкал ее локтями, отпихивал, грубил, называл идиоткой и спрашивал грубо, чего она застыла с вытаращенными глазами. Все это ей было нужно, чтобы не сойти с ума от тишины, повисшей в доме.

Через неделю она вернулась. Прошла по чистым убранным комнатам. Домработница по привычке приходила каждое утро, убирала в квартире. Что-то готовила. Лада обнаружила в холодильнике кастрюльки. Поливала цветы. Кормила рыбок в огромном аквариуме.

Зачем?! Зачем это все теперь? Кому это все теперь? Ей не нужно. Одной ей ничего не было нужно.

Следующие две недели Лада просто лежала на своей кровати, обложившись фотографиями. Их было множество, Лада любила фотографировать. Игорь, снова Игорь. Улыбается, хмурится, морщится. Может, как раз в этот самый момент у него болело сердце, а она не знала и гнала его на гору за цветами, когда они отдыхали за городом. А вот на другой фотографии он точно сердился. Губы крепко сжаты, они почти фиолетового цвета. Хотя...

Хотя сердиться у него не было причин. Наверное, снова сердце прихватило, оттого и цвет его губ такой… Где-то она слышала, что губы синеют, если болит сердце.

А вот он на стол оперся одним кулаком, а вторую ладонь положил на грудь с левой стороны, весь изогнулся как-то, будто от острой боли. И вымученно улыбается в объектив.

Ну почему она ничего не почувствовала??? Почему не почувствовала его боли?! Почему не забила тревогу? Почему не заставила его вплотную заняться своим здоровьем, а не лелеять ее – избалованную, занимающуюся только собой?!

И тогда она себя возненавидела. За черствость, за отсутствие внимания, за капризы, за то, что позволяла всем вести себя с ней как с маленьким ребенком. Милая девочка возненавидела себя. Перестала ухаживать за собой, отказалась от домработницы, не мыла волосы, не смотрелась в зеркало.

В чувство Ладу привел племянник ее свекрови. Тот нагрянул как-то в начале зимы с приглашением отпраздновать встречу Нового года в их доме. Ужаснулся переменам с Ладой и хаосу, царящему в ее доме. Отругал, вызвал на дом домработницу, косметолога, парикмахера. Все привел в порядок и даже частично ее мысли.

– Ты ни в чем не виновата, милая девочка, – уговаривал он ее и гладил по голове. – Игорь очень, очень любил тебя. Он не мог заставить страдать еще и тебя. Ты была очень внимательной, нежной и любящей женой, милая!

– Правда?! – Лада глотала слезы и готова была слушать его бесконечно.

– Конечно! Ты была очень хорошей женой и необыкновенной невесткой. Тетя Варя всегда хвалила тебя и любила, как дочку. Разве твоя в том вина? Это врачи, гады, угробили нашего Игорька...

Коронная фраза прозвучала без единого намека, но была воспринята как руководство к действию.

И Лада стала действовать. Для начала она уговорила племянника своей покойной свекрови забрать выписки из истории болезни из той клиники, где умер ее Игорек. Ему отказали. Потом она снова послала его туда уже с претензионным заявлением на некомпетентность врачей. А ему в нос расписку, собственноручно подписанную Игорем, где сказано, что врачи не несут ответственности за возможный летальный исход операции, так как ситуацию оценивают безнадежной и так далее, и тому подобное.

– Мы ничего не сможем сделать, – удрученно мотал головой ее родственник. – Они оставили оригинал себе. В случае чего пойдут с ним в суд и оправдаются.