– Суд... Наш гуманный суд их оправдает. А человеческий?..

Человеческим судом, судом раздавленного горем человека, она решила сама судить виновных. Круг их определился сразу. Это была операционная сестра – Лихая Марина. И оперирующий врач-кардиолог с десятилетним стажем работы.

Эти два человека должны были ответить за ее страшную утрату, за ее одиночество. Она их приговорила к... вечному страданию!

Она не лишит их жизни, нет, решила Лада, разрабатывая план долгими зимними вечерами. Она заставит их страдать так же сильно, как страдает теперь она. Как страдала перед смертью ее милая кроткая свекровь, не сделавшая в этой жизни никому ничего плохого.

Она заставит их страдать, отобрав у них самое дорогое, самое ценное, что у них имеется!

У Марины Лихой это был ее ненаглядный муженек – Михаил.

У доктора – его дочка Леночка.

Но с Леночки глаз не спускали. Она всегда находилась под присмотром матери, няни, бабушки. Попытаться как-то выманить девочку из-под зоркого глаза наблюдающих можно, но возни много. Другое дело Михаил – страстный поклонник всех красивых женщин. Беззаботный неработающий, вечно скучающий и страдающий от непонимания тонкости его натуры.

Лада решила начать с него. Девочку она оставит на потом. Там слишком много сложностей. И это требовало чрезвычайной сосредоточенности. А этим на тот момент она не могла похвастаться.

Душа требовала отмщения. Сжимались кулаки, от ненависти слезились глаза, когда она наблюдала издали за гуляющими Мишей и Мариной.

О, она не просто наблюдала, она смаковала каждую их совместно проведенную минуту! Она страшно хохотала, видя, как Марина бережно отряхивает снег с Мишиного воротника. Как подставляет ему щеку для поцелуя, как нежно перебирает его озябшие пальцы.

Скоро! Уже очень скоро этого ничего в ее жизни не будет! Останутся лишь одни воспоминания, в которых ничего, кроме боли, ничего, кроме боли и пустоты.

Скоро не получилось. План на ходу ею менялся.

Нет, Мишина смерть не могла быть отставлена, нет. Он будет застрелен из пистолета, который незаконно хранил у себя в гараже Игорек. Друг ему какой-то подарил в целях самообороны. Так Игорек ей объяснил. Пистолет незасвеченный, по нему никто и никогда не выйдет на Ладу. А выйдут на...

Сначала ей было все равно, кого обвинят в его смерти. Потом решила, что нет. Надо совершенствовать план снова и снова. Делать его более жестоким, изощренным.

Марина! Вот кто должен ответить за смерть собственного мужа! Ее обвинят, потому что...

Потому что никто не поверит в ее бредни про соседку, к которой собрался уходить ее Мишаня. Соседку никто не увидит! О ней никто не узнает! Лада постарается сделать так, чтобы все Маринины показания сочли враньем, бредом, ахинеей.

Она умело пряталась, маскировалась и попалась лишь дважды.

Первый раз, когда их засек коллега Марины, вышедший за ней следом на улицу покурить.

Второй раз, когда ее машину – не красную спортивную, нет – другую, на которой только она ездила, засек какой-то глазастый мужик. Он как раз на скамеечке посиживал.

Лада быстро уехала со двора, заметив наблюдателя, но в душе заныло – проболтается. Вон и на бумажке что-то царапать начал, заметив незнакомую машину на стоянке.

Про бабку, у которой Лада сделала слепок ключей от тридцать восьмой квартиры, она даже не вспоминала. Полоумная старуха! Кто ей поверит? Кто о ней вспомнит вообще?

Все прошло как по маслу. Она застрелила Мишу, и удивительно, это далось не так тяжело, как ей представлялось. Стоило вспомнить, как умирал Игорек, так и странная слабость исчезла. Незаметно вышла из другого подъезда, пробежав по чердаку. И уехала на машине, которую оставила в соседнем переулке.

О ней никто не знал, ее никто не видел, и ее никто не обвинит в смерти Михаила Лихого.

Она вдоволь насмотрится на страдания Марины. Она выпьет их по капле, она будет смаковать и наслаждаться ее болью. Дождется, когда на ее запястьях защелкнутся наручники, и уже тогда приступит к плану мести под номером два.

Ну и что, что Леночка ребенок! И что с того, что она ни в чем не виновата? Виноват ее отец, и он должен ответить, он должен провести остаток жизни в муках.

Она так хочет...

Марину, эту жирную глупую корову, подававшую орудия убийства оперирующему хирургу во время той самой операции, когда умер Игорек, не посадили! Ее даже никто подозревать не стал! Была какая-то шумиха в газетах о следователе, которого застали на месте преступления. Потом коротенькая заметка о другом подозреваемом, будто бы заинтересованном в мести тому самому следователю. А после желтая пресса замолчала вовсе.

Марина исправно ходила к покойному мужу на кладбище. Страдала, худела, угасала, но была на свободе, черт побери!!! И она была жива!!!

С этим надо было что-то делать! Этого никак нельзя было допускать! Она не может приступить к осуществлению второго своего плана, пока первый не доведен до конца.

Жирной точки пока нет! А она должна быть поставлена...

Утром смог от лесных пожаров пробрался сквозь плотно закрытые двери и окна, сквозь все щели в доме, принялся щекотать в носу, першить в горле.

Марина откинула простыню, подняла с подушки отяжелевшую голову.

Нет, так невозможно. Ни спать, ни дышать. Надо выпить воды или морса, который они с Верой Ивановной всегда заготавливали с вечера и студили в погребе. Готовили помногу, литров по пять, будто было кому его пить.

Миши нет. Гостей со дня его смерти они не принимали. Да они и не спешили к ним. Кому охота наполнять чужой печалью свою жизнь? Хорошо еще Дашка вчера со своим Баскаковым пожаловала, выхлебали почти половину, пока сидели все за круглым плетеным столом и строили догадки.

Вспомнив, как они вчера прощались с подругой, Марина впервые за много дней улыбнулась. Хорошо улыбнулась, тепло и с облегчением.

Наконец-то все схлынуло и с нее, и с Даши. Наконец-то! Подозревали друг друга, ненавидели, обижались, дулись и все ждали, когда же кто-то из них сделает первый шаг к примирению.

Нет, Даша, конечно, старалась. В интересах следствия или из-за Марины, но Даша старалась. И звонила, и приезжала. И что-то делать пыталась, игнорируя следователя, которому было поручено это дело.

Марине было тяжело. Ей было почти невозможно ее видеть. В ушах так и звенели ее слова: а ты убей его, если изменить ничего не можешь. Убей его...

И потом ее находят рядом с трупом Миши с пистолетом в руках! Что тут можно было подумать, что? Марина и подумала то же, что и следователи, заключившие Дашу под стражу.

Потом все быстро менялось, обрастало новыми подробностями, новыми заверениями, но боль в душе все равно оставалась.