Всем детям хочется проявить себя с лучшей стороны. Все дети этого хотят. Только добиваются по-разному.

«В майках не входить», – гласило указание в СИЗО. Поскольку считалось, что родители не знали, что в суд не следует являться в затрапезном виде. С таким же успехом указание могло сообщать: «Ваша нищета смердит».

Знания Гордона об убийстве бо́льшую часть его жизни ограничивались литературой. Раскольников убил старуху-процентщицу. Он решился на это в лихорадочном порыве саморазрушения, желая провалиться в сон наяву, сон, который не кончится, как кончается лихорадка. Он был жалким бедным аспирантом, каким был и Гордон. Это почти забавно, как в романах Достоевского все сводится к рублям. Само это слово – рубли – навевает образ чего-то тяжелого и медного. Положи их в носок, как висячий замок, и качай.

В конце «Братьев К.» Алеша просит детей всегда помнить то доброе общее чувство, когда они славили и превозносили их любимого погибшего друга, умершего мальчика.

Всегда помните об этом, говорит Алеша, придавая этому памятованию силу противоядия. Сохраняйте невинность самого благотворного чувства, испытанного вами в жизни. Какая-то ваша часть остается невинной навеки. Эта часть стоит больше всего остального.

Санчес была в тюрьме и должна будет там умереть. Она сказала Гордону, что ее ни разу не навещали. Мало кого из заключенных, которых он знал, кто-нибудь навещал. Когда он спрашивал их об этом, они уклонялись от прямого ответа. Они стыдились того, что никто не приезжал к ним. Они как будто не понимали, что причина этого была не в них, они были не виноваты, что для поездки в тюрьму требовалась надежная машина, отгул на работе, деньги на бензин, еду и отель, а также на дорогие товары из автоматов в комнате для посещений.

Он продолжал свои поиски, собирая материал на других заключенных.

В какой-то момент он признался себе, что делает это для того, чтобы удержаться от поисков информации о человеке, волновавшем его больше всех и чье доверие было ему особенно дорого.

Это было бы легко, ведь у нее необычное имя.

Ему было трудно избавиться от чувства вины за то, что он сказал ей о сыне. Ему не нравилось ощущение, возникшее в нем после этого. Словно теперь у него появилась власть над этой женщиной из-за ее нужды. В классе эти мысли стихали, потому что вживую она не выглядела нуждающейся. Он мог положиться, что ее ответы на вопросы будут осмысленными, что давало ему чувство уверенности в том, что ученицы его слышат, что они не потеряны и не считают его врагом. Она смеялась его шуткам, и он мог сказать по ее речи, что его работа не была напрасной, поскольку литература, которую она читала и обсуждала, очевидно шла ей на пользу. Но все это было большой ложью, даже если было правдой. Он испытывал влечение к ней, запретное влечение. Он то и дело думал о ней, ведь его фантазии были неподвластны управлению исполнения наказаний.

– Вы когда-нибудь видели зеленое свечение, – спросила она его после урока, – за пляжем Оушн-бич?

Он сказал, что не видел. Она объяснила ему, что такой оптический эффект возникает на закате, когда лучи солнца, почти зашедшего за океан, отсвечивают зеленым. Она сказала, что тоже никогда этого не видела.

– А вы уверены, что это не красивая выдумка ирландских пьяниц, живущих там?

Она рассмеялась. Они стояли снаружи школьного вагона. Был июньский вечер, когда солнце заходит поздно. Золотистый свет подернутой дымкой долины косо преломлялся в ее глазах, заполняя радужку.

Смотреть на кого-то, кто смотрит на тебя, это наркотик не хуже других.

– Шевелись, Холл! – прокричала полицейская. – Шевели задницей, ну же! Я сказала, пошла!

Было время вечерней поверки.

Он выяснил насчет зеленого свечения солнца на закате. Оно существовало. Некоторые веб-сайты предлагали пространные объяснения физики света. Он не стал печатать три слова ее имени. Вместо этого он продолжил изучать других. Бетти Ля-Франс, которая просила надзирателей забронировать место на парковке для ее парикмахера. Бетти, чье письмо он отослал, а когда спросил, как дела у ее приятеля, услышал в ответ: «Я его удавила». Он был уверен, что она лжет, но по рукам у него пробежал холодок. Он нашел ее страницу на сайте тюремных знакомств.

«Я одна, полна огня, старомодная девочка, любящая шампанское, яхты, азартные игры, быстрые машины, ОЧЕНЬ дорогие удовольствия. Я тебе по карману? Напиши, чтобы выяснить».

На сайте был ряд стандартных вопросов, на которые Бетти Ля-Франс должна была ответить, как и остальные пользователи.

«Вы не против перевода?» (Нет.)

«Вы отбываете пожизненное заключение»? (Нет.)

Но внизу, на вопрос «Вы в камере смертниц?» ей пришлось ответить. (Да.)

О Кэнди Пенья Гордон узнал, что ее мать работала розничной продавщицей в «Диснейленде» в Анахайме. Кэнди Пенья работала в «Макдоналдсе». Ее управляющий дал показания в ее защиту и сказал, что она никогда не доставляла ему проблем. Мать девочки, которую убила Кэнди, ликовала в зале суда, когда обвиняемой вынесли смертный приговор, и кричала «ТАК ЕЙ»!

Позже Гордон нашел другое высказывание этой женщины, о том, что она сочувствует матери Кэнди Пенья, зная по себе, каково это, лишиться ребенка.

Лондон: сперва он не нашел ничего. В тюрьме ее звали Конан или Бобби. Гордон напечатал «Бобби Лондон» и увидел отзыв о ресторане в Лос-Анджелесе на сайте «Жалобная книга». Первые три отзыва начинались одинаково: «Бобби Лондон, ты мудак!»[41]

Он вспомнил ее полное имя – Роберта. Вот оно. «Женщину, прикинувшуюся мужчиной, осудили за вооруженное ограбление и заключили в мужскую тюрьму». Другой заголовок гласил: «Ляпсусы системы». Лондон никем не прикидывалась, а, наоборот, была одним из самых естественных людей, кого знал Гордон. Лондон – это Лондон.

Было похоже, что она уже отбыла срок за ограбление, даже дважды, и теперь отбывала третий, за мошенничество. Лондон получила пожизненный срок за то, что выписала фальшивый чек.

Так много людей.

Он набирал все имена, какие мог вспомнить, только бы не Роми Лэсли Холл.

Джеронима Кампос, которая нарисовала его портрет. Она, как оказалось, сбросила обезглавленное тело своего мужа с одного из мостов Внутренней Империи. Тело было найдено, а позднее и голова, в которой застряла пуля, выпущенная из пистолета, зарегистрированного на Джерониму. У Джеронимы не было алиби. Кровь мужа была обнаружена в ее ванной, в ее машине и на ее одежде, которую она надевала в день его исчезновения.

Джеронима состояла в тюремной группе психологической поддержки и давала заключенным консультации по правам человека. Джеронима была тюремной старостой. У нее имелся диплом младшего специалиста по посылочной торговле и ни одного дисциплинарного взыскания. Джеронима подавала ходатайство об УДО восемь раз, и каждый раз получала отказ, несмотря на положительные свидетельства людей из внешнего мира, которым она оказывала помощь и содействие. В интернете была развернута кампания в поддержку следующего ходатайства Джеронимы об УДО. Подписавшие петицию указывали свои основания для этого.