— Мне бы в своё время такого покровителя, София, уж я бы не стала ломаться! — говорила она при каждом удобном случае, желая воззвать к моему разуму. —  Ты не знаешь, как тяжело выбранное тобой ремесло. В одиночку не выстоять, всё равно покровитель нужен. Товарки как прознают, что у тебя берут зелья лучше, чем у них, так натравят полицию по ложному доносу или бандитов подговорят проучить тебя и сказать, чтобы не забирала всех клиентов. А Чёрные Тени не забыла ещё? Вот, это клиенты иногда хотят заставить тебя молчать. Справишься с таким одна?

Я молчала или говорила, что буду решать проблемы по мере их возникновения, а сама утаивала, насколько вырос мой магический объём от первоначального уровня. Ле Шатон наедине  во время очередной стоянки показал, как скорее отбирать у него излишек магии.

— Вот так положи руку и сосредоточься, — чихал и пытался укусить меня за большой палец руки, которая никак не желала открывать магический поток.  Но у меня всё равно не выходило.

Что-то такое я чувствовала, даже потихоньку отбирала магические крохи, но удержать это ощущение прохладного ветра в лицо, не могла. Не получалось, как ни старайся.

Я снова углубилась в книги и вычитала рецепт для лучшего сосредоточения, возможно, мне это поможет.

Итак, мне был нужен шалфей и розмарин. Эти травки всегда хранятся в запасе у травницы, помогают женщинам и тем, кто унять кровь хочет. Не то чтобы они обладали какими-то особыми силами, как мандрагора или волчья ягода, но и вреда они не принесут, значит, можно купить настой или масло у любой травницы, без оглядки на то, что отравишься.

Конечно, будь мы в Плауполисе, всё было бы проще, но здесь у Ванды запаса трав не было. Она взяла с собой редкие сборы, которых просто так на углу не купишь.

Поэтому визита на рынок трав в Тиждане я ждала с нетерпением.

Он был и вправду не в пример больше столичного, только травницы здесь продавали товар, не утруждая себя пояснениями и расшифровкой названий. Кто знает, увидит по цвету и листьям, а кому не положено, тот пусть идёт мимо. На редкий товар и без него охочие найдутся.

— Что-то травы у вас больно жухлые…

— А это и вовсе не заячья губа.

Угодить Ванде было делом трудным. Она придирчиво осматривала товар, разложенный на прилавках, разворачивала готовые бумажные кулёчки, в которые запаивались травы, боящиеся открытого воздуха. И торговалась за каждый сеут, видя хорошо высушенную и измельчённую траву.

Шалфей и розмарин тоже помогла мне выбрать и даже оплатила их, несмотря на мои ярые протесты.

— Будешь вспоминать меня добрым словом. Жаль, за такой короткий срок научить тебя стоящим вещам я не смогла. Ну да, тебе теперь, может, они и без надобности. Деньги открывают такие двери, которые все магические знаки не сумеют даже отворить.

— Прекратите! Я там долго не задержусь.

— И то верно, надо поскорее замуж выйти, муж станет твоей защитой от отца в случае чего.

Я только вздыхала. Похоже, все вокруг, включая Ладу, которая каким-то чудом прознала о моём новообретённом родителе, решили, что моя дальнейшая судьба предопределена.

— Я ещё не знаю, отец он мне или кто, — ответила я Ладе, которая кинулась меня поздравлять, стоило сделать остановку в Тиждане.

— Ну, это неважно, — легкомысленно пожала плечами куртизанка. — Главное, чтобы он в это верил. Счастливая ты, София, пусть всё и дальше так сложатся. Не противься воле Небес, раз они так решили, значит, надо покориться. Мы не видим полной картины на полотне своей жизни.

— Кто тебя этому пафосу научил? — спросила я, уже предчувствуя ответ.

— Пьетр, конечно. Но он ведь прав, София!

Спорить я не стала, решив потратить время на дело. Мы остановились в Тиждане  в двухэтажном доме в тихом квартале купцов, там, где не любят рассказывать о себе и не подглядывают за соседями.

На втором этаже я по-прежнему делила комнату с Вандой и была этому очень рада.

— Спокойно отдыхать не даёшь. После этой тряски в экипаже все кости перемешались, — ворчала хозяйка, но я видела, что она довольна моим усердием в ремесле.

Заварить розмарин, добавив туда две чайные ложки шалфея, и настоять полчаса, — всё сделала, как она сказала. В книге было написано не так, но Ванде я доверяла больше.

Принимать надо было  по чайной ложке три раза в день натощак, но я решила поторопить события. Ле Шатон изнывал от излишка магии, а у меня был по ней вечный голод.

Поэтому две столовые ложки зараз я посчитала безопасной дозой. Выпила их и села ждать, сложив руки на коленях. А потом для верности хлебнула настой прямо из горла.

Времени оценивать полноту дозы не было. Завтра к вечеру я окажусь в Нортингсе.

Спустя полчаса в голове зашумело, и я подумала, что вот он, знак. Теперь надо найти Ле Шатона.

Алхим по обыкновению лежал на диване, а в этом доме мягкая мебель была повсюду, но так как полульвёнок не любил понапрасну утруждать себя лестницами, то предпочитал первый этаж. Туда я и отправилась, пользуясь временем послеобеденного отдыха, когда большинство из нашей компании отдыхало в своих комнатах.

Оно и к лучшему, меньше разговоров будет. С тех пор как мы покинули Непроторенный лес, я не встречалась с Кестером, одновременно испытывая от этого облегчение и разочарование, которое я маскировала ежеминутной бурной деятельностью.

Медленно спустившись и игнорируя лёгкое кружение перил перед глазами, я позвала алхима, и он вмиг оказался рядом. К счастью, как и кресло, в которое я рухнула от накатившей слабости.

— Ты болеешь? — алхим заглянул мне в лицо, запрыгнув на колени, но я уверила его, что всё уже в полном порядке. Так оно и было, голова прояснилась, и я протянула обе ладони к Ле Шатону.

Он этого и ждал, подставив мне оголённый живот.

— Давай, а то всё зудит внутри, сейчас лопну.

Я закрыла глаза и попыталась представить магию, как сияющий луч света, текущий от алхима в моим рукам. Потом он поднимался выше, пока я не оказалась в коконе света, такого ослепительного и яркого, что он обжигал кожу и мешал дышать.

Я перестала чувствовать своё тело, и уже не могла прекратить ритуал, а свет всё вливался широкой струёй, и я захлёбывалась им, как потоком воды, льющимся откуда-то сверху.

Ещё мгновение, и я пропаду. Сгину, сгорю в огне, и от меня не останется даже мокрого места. Слишком поздно, магия, с которой я не могла бы справиться при всём желании, уничтожала меня.

«Мне даже не слишком больно», — последнее, что я подумала, прежде чем свет растворил меня.

— Пей, говорю, плеваться потом будешь! — услышала я голос Кестера, пробившийся ко мне сквозь глухую темноту.

— Что это за гадость?! — удивилась я, несмотря на сильную слабость, не позволяющую даже разлепить веки. Казалось, на них вылили сахарный сироп, и ресницы склеились навечно.