Маргарет, как и большинство измененных, поплатилась за излишнюю самоуверенность и стремление к власти. Ей нравился Сэм, которого нужно было ломать, но еще больше нравилось видеть творение рук своих: жестокого беспощадного монстра, убивающего во имя нее. Те годы проросли в сердце гнилыми корнями отравы и после еще долго возвращались кошмарами забрызганных кровью дощатых стен и примятых тяжестью тел россыпей цветов в лугах, низкими потолками или бескрайним темным небом, в котором гаснущими звездами отражались стекленеющие глаза жертв. Но ярче всего запомнилось, как Маргарет визжала и корчилась в агонии, пригвожденная к полу его мечом, который всюду носила с собой, как трофей. Она осыпала его проклятиями, но тщетно: большего проклятия, чем то, в котором он жил, было уже не придумать. Этой же ночью он убил остальных. И оказался один на один с жизнью, в которой ему больше не было места.

Все близкие давно умерли, да он и не рискнул бы осквернить родовой замок своим возвращением. Впустив в душу зверя, изгнать его невозможно. Долгие годы рядом с Маргарет Сэм жил лишь мыслью о мести, но когда она свершилась, от него самого осталась пустая оболочка, в которой лишь по странной случайности продолжало биться сердце.

Об этом Ульяна хотела знать, когда садилась за компьютер? Что ж, он мог бы ей рассказать все в красках. Рассказать и посмотреть, как ее привычный уютный мир снова перевернется с ног на голову, как недоверие в глазах сменится ужасом.

— Зачем ты искала файлы про измененных и Милу Аверс?

Она вздрогнула: вопрос голос прозвучал холодно и хлестко.

— Тебе Сильвен сказал?

Сэм приподнял бровь. Лекарь-то тут при чем? Или Ульяна и с ним успела побеседовать? Оперативно, ничего не скажешь.

— Все запросы в библиотеке отслеживаются.

— Приватность выше всего. И почему я не удивлена?

— Это обычные меры предосторожности.

— Да неужели? От кого вы защищаетесь? От любознательных студентов? И зачем вам пропуски-маячки?

— Зачем тебе измененные, Ульяна?

— Диссертацию по ним буду писать!

Она сложила руки на груди.

— Кто такой Дариан?

— Всегда знал, что язык у Сильвена подвешен отлично, — зло бросил Сэм. — Дариан заменил мне отца. Я стал измененным по прихоти полубезумной женщины, и не хотел существовать в обличии зверя. Он помог мне сохранить рассудок, показал мир, в котором нам предстояло жить. Это он создал измененных.

Несколько лет после смерти Маргарет были заполнены пустотой и одиночеством. Он скитался по свету, уничтожал измененных, которые нападали на людей, но это стало ходьбой по замкнутому кругу. Привыкший жить для других, идти к цели, он не мог смириться с собственной сутью. Чем это могло закончиться, неизвестно, но однажды в мерзкий осенний вечер — когда ветер завывает в трубах вместо собак, который попрятались в будки и дрожат от холода, а дождь хлещет наотмашь и не спасает даже самая плотная ткань плаща, в придорожной таверне к нему подсел такой же одинокий путник. Высокий, светловолосый и слишком утонченный для простолюдина.

Так он познакомился с Сильвеном.

— Создал измененных?! Зачем?

— Он принадлежал к другой эпохе. Все, что было ему дорого, рухнуло, когда цивилизация себя изжила, Дариану нужен был кто-то, кто удержит его на пороге безумия, не позволит шагнуть за грань. Кто-то, кто разделит с ним вечность, кто изучит древние языки, передаст знания древних людям, когда они будут готовы. Получилось не сразу. Побочные эффекты, о которых ты наверняка читала — боязнь солнечного света, жажда крови — это все ерунда. Первые измененные были безумными монстрами, ведомые одним-единственным инстинктом: убивать, чтобы жить.

Первая встреча с Дарианом вышла запоминающейся. Он вошел в комнату — высокий, статный и полный силы, природу которой в то время Сэму было не дано постичь. Он видел перед собой не обычного мужчину и не измененного, но чувствовал мощь, лишь каким-то чудом укрытую под хрупкой оболочкой. Глаза, которые принято называть зеркалами души, источали холод, тем не менее, когда он протянул ему руку, улыбка вышла теплой и человеческой.

Сэм молчал, и Ульяна потянулась, накрыла его руку ладонью.

— Если тебе неприятно об этом говорить…

— Все в порядке. Просто раньше мне некому было рассказывать, — он усмехнулся. — Меня окружали измененные, которые знали то же, что знаю я. Для нас это просто история. История расы, которая закончилась ничем.

— Я знаю, — Ульяна сжала его пальцы, но Сэм не пошевелился. — Орден создал вирус…

— Не было никакого вируса. Подстегнув угасание Разлома, мы отрезали суть измененных от их источника. У нас ушел почти год прежде чем Разлом был закрыт полностью, но первый всплеск оживающей силы нашей планеты оказался для измененных роковым.

— Но… как же выжили вы?

— Не только мы, а все, кто сумел достать вакцину. Разработку, над которой поработал Сэт Торнтон. Вакцина была не от Чумы измененных, как считалось когда-то. Она излечила нас от того, что заражало нашу кровь.

— Дариан знал, что это убьет измененных? — шепотом спросила она.

Сэм кивнул.

— И о том, что это убьет его.

Он отвел взгляд и теперь смотрел в окно, сжал кулаки.

— Сила Разлома питала бессмертие Дариана. Теперь он просто быстро стареет, и держится только благодаря Сильвену. Я удовлетворил твое любопытство?

— Я всего лишь хотела понять, что творится в нашем мире.

— Почему просто не спросила меня? Почему пошла к Сильвену? Или сначала к Станиславу? — последнее вырвалось само собой.

Она растерянно и недоверчиво заморгала, неожиданно улыбнулась.

— Ты что, ревнуешь?

Сэм поперхнулся воздухом.

— Ты не ответила. b91bcf

— Почему я не спросила тебя? Хорошо. Последнее время я только и занималась тем, что спрашивала, но ты все время уходил от темы, — Ульяна скрестила руки на груди, — не знаю, почему.

— Потому что я терпеть не могу праздное любопытство. Или тебя так интересуют дела Новой Полиции? Для того, чтобы понять, что творится, не нужно лезть во все это.

— Меня интересуешь ты, — сдавленно прошептала она. — Все, что тебя волнует, волнует и меня тоже.

— Мне кажется, мы слишком торопим события.

Ульяна вздрогнула, в сердце полыхнуло болью — то ли своей, то ли ее — непонятно.

— Не мы. Я. И я прошу за это прощения, — она дрожащими руками сняла с брелка ключи от его дома, положила на стол. — Извини, я пойду. Не хочу наговорить лишнего.

Ульяна выбежала с кухни, а Сэм опустился на стул и уперся лбом в кулаки. Гнев отступил, в груди растянулась мгла прошлого, закрывая своим чернильным полотном все, что было дорого в настоящем. Идти за ней сейчас не имеет смысла — он все равно не готов продолжать разговор. Не готов открыться ей по-настоящему.