– Слышишь, в кустах кто-то есть?

У Артура сердце лупило по ребрам, как ошалевшее, – как он мог что-то слышать? Да и ей бы не следовало... Но это ведь Кэтрин.

Он прислушался. В самом деле, в кустах за их спинами что-то шуршало. Может, птица какая возилась в поисках пищи, может...

– Скорее. – Кэтрин потянула его за собой, увлекая вдоль ограждения в самую чащу, туда, где они привязали своих лошадей. – Я думаю, они нас заметили, – сказала она на ходу. – И ты прав, будет лучше вернуться сюда с остальными!

Кэтрин призналась, что была неправа, и это поразило Артура больше всего остального. Он даже подумал, уж не волшебному ль действию поцелуев стоит приписать это чудо? И решил провести эксперимент в самое ближайшее время...

Вот только вынырнувшие из кустов мужские фигуры, державшие под уздцы их лошадей, смешали все его планы.

– А вот и голубки прилетели! – осклабился самый плечистый, хватая Кэтрин за руку.

И Артур, кинувшись ей на помощь, был грубо схвачен другим, заломившим ему обе руки. Изловчившись, он заехал мерзавцу головой в нос, и тот взвыл, ругаясь непристойнейшими словами, но хватки своей не ослабил, лишь заломил руки сильнее, так что Артур рухнул на землю лицом в траву.

Он видел, как Кэтрин брыкалась в руках второго мужчины, как вцепилась ему зубами в оголенную кожу руки и получила за это знатную оплеуху, заставившую ее присмиреть и рухнуть сюда же, в траву. Артур в бессилии зарычал, задергался под руками мучителей, пеленавших им обоим веревками руки и ноги.

Глядеть Кэтрин в глаза не было сил – он не смог ее защитить, и это причиняло страдание посильнее впившихся в кожу веревок.

– А теперь будет немного темно, – осклабился один из мужчин, натягивая ему на голову мешок. – Надеюсь, темнота тебя не пугает! – И Артура, вскинув тем же мешком на плечо, понесли в неизвестном ему направлении.

– Кэтрин, – позвал он, желая узнать, здесь ли она, или их разлучили.

И, получив тычок в бок, все-таки услыхал, как она отозвалась:

– Я здесь. – И это его отчасти успокоило: они все еще были вместе. Все остальное неважно... пока.

Вскоре, после недолгой «прогулки» по свежему воздуху, шаги двух мучителей застучали по твердому полу, возможно паркету Шеридан-плейс, а значит, они вскоре увидят хозяина дома, и встреча эта вряд ли предвещала им что-то хорошее.

– Кэтрин?

– Молчать, я сказал!

Артура, что было сил, швырнули на пол, и он, пребольно приложившись плечом, копчиком и как будто всем телом разом, первым делом снова позвал:

– Кэт... Кэтрин, ты здесь?

Если ее и оставили в этой комнате, то не швырнули на пол, как его, бесчеловечные изверги: он не слышал звука падения. Это и радовало, и пугало одновременно!

– Кэтрин?

– Я здесь, – наконец отозвалась она. – Этот... проклятый урод, – выдала она с явной запинкой перед собственным воспитанием, – упаковал меня, словно куколку бабочки. Я едва могу шевельнуться!

– Боже мой, Кэт, – выдохнул Артур от облегчения. – Ты до ужаса напугала меня!

Но сантименты она себе даже сейчас не позволила:

– Ты можешь избавиться от мешка? – спросила строго по делу.

Артур, дергая головой, как припадочный, кое-как стянул с головы злополучный мешок, впрочем, ясности это ему не добавило: в комнате, где они были заперты, стояла плотная темнота. Он различил только смутные очертания мебели, да и те вполне могли оказаться игрою воображения...

– Что ты видишь? – осведомилась Кэтрин.

– Почти ничего: здесь темно.

Кэтрин фыркнула, будто не доверяя услышанному, и потребовала:

– Помоги мне избавиться от мешка!

Артур видел, что темнота рядом с ним шевелится сгустком более темного цвета: это куколкообразная Кэтрин боролась с мешком на голове.

– Не шевелись, я подхвачу его зубами, – велел он, подкручиваясь к ней по полу.

Вцепился в мешковину зубами, стянул мешок с ее головы и замер, глядя в глаза... Даже здесь, посреди темной комнаты, глаза девушки слабо фосфоресцировали, привлекая его, как огни привлекают ночных мотыльков. Он лежал, глядя в эти светящиеся колодцы, и жалел только о том, что не может протянуть руку, чтобы коснуться ее мягкой щеки или четкой линии подбородка с крохотной родинкой справа. Можно было бы заговорить, но даже слова казались лишними в это мгновение...

– Артур...

Он слабо пошевелился.

– Да, Кэт?

– Нас убьют?

– Почему ты так решила?

Она усмехнулась.

– Нас убьют, – уже утвердительным тоном повторила она. – Это ведь очевидно: мы знаем больше, чем нужно.

– Как по мне, так мы знаем меньше малого, Кэт. И я надеюсь на лучшее!

Он, конечно, лукавил, и Кэтрин знала, что он лукавит ради нее и, наверное, была благодарна. Почти благодарна, если бы только...

– Они ведь то не всерьез, о нашем замужестве, правда? – спросила, прикрыв на мгновенье глаза. – Это какая-то несусветная глупость, абсурд... Они ведь не могут хотеть в самом деле, чтобы мы поженились. – И тише: – Мы с детства были друзьями, друзьями и только.

– Кэт, – Артур сглотнул застрявший в горле комок, – ты всегда была для меня больше, чем другом. Ты не могла об этом не знать...

Он бы многое отдал, чтобы только увидеть выражение ее глаз в этот момент, но слышал лишь, как она дышит: шумно, сбивчиво – а потом говорит:

– Наверное, знала, но это ничего не меняет.

– Ты не любишь меня? – Тишина. – Я люблю тебя, Кэт. И хочу, чтобы ты знала: для меня нет никого дороже тебя. – И снова молчание, тишина. И дыхание с легким присвистом, словно девушка задыхалась. – Я не помню себя до тебя... – продолжал Артур, не в силах остановиться. Он так давно хотел это сказать, сделать признание, что слова полились сами собой. – Кажется, ты всегда была в моем сердце. С самого детства и до сих пор... Но ты не думай, неволить тебя я не стану – знаю, насколько ты ценишь свободу – если не любишь меня, если даже не надеешься полюбить (а я готов ждать, сколько придется), просто скажи. Я отступлюсь, и больше ты меня не увидишь. – Девушка продолжала молчать, хотя Артур выдержал паузу, чтобы дать ей ответить. Даже дыхание затаил, страшась услышать отказ, категоричный и твердый, как и сама Кэтрин Аддингтон, но она промолчала, и он продолжал: – Помнишь, как мы целовались в пещере на берегу? Ты думала, это все не всерьез, а я уже и тогда жить не мог без тебя... Ты, не зная того, сделала мне подарок, самый лучших из всех. Я никогда не забуду, как мы тогда целовались! А теперь, годы спустя, ты целуешься еще лучше... Кэт, я бы мог целовать тебя вечно! Я бы сделал все что угодно, чтобы ты была счастлива. – Артур знал, что она глядит на него в темноте, и повторил, вложив в каждое слово всю свою душу: – Я люблю тебя, Кэтрин Аддингтон, и любил бы тебя, независимо от достатка и социального статуса. Независимо от того, кто ты есть... Если только ты чувствуешь ко мне что-то... если только согласна...