– Это и есть начало истории, – подтвердил Шеридан с явным самодовольством. – Но вы меня удивляете, юная мисс, вы оказались много умнее некоторых надутых болванов, пытающихся докопаться до сути.

Комплимент, впрочем, а скорее – неприкрытая лесть, лишь распалил неприятие Кэтрин сильнее.

– Не тратьте слова понапрасну, мистер Шеридан, расскажите уже вашу историю, – процедила она.

И тот улыбнулся:

– Не смею заставлять даму ждать. Продолжим... Итак, вы правы, мисс Аддингтон, Баттерси умер, но опять же не по нашей вине: то была очередная случайность.

– Как-то их много в этой истории, – процедил Артур, но рассказчик предпочел этого не услышать и продолжал.

– ... Мы с Брюсом желали лишь припугнуть этого глупого фанфарона, ехавшего голосовать за билль по отмене выдачи каперских патентов. Он был так горд возможностью заменить в Парламенте своего умершего папеньку, выступить за «доброе дело», как он говорил, что его было не лишним чуточку приземлить, понимаете? Выдрать парочку перышек из распушенного хвоста и выросших за спиной крыльев.

– Только это? – хмыкнула Кэт. – Только желание «приземлить» двигало вами?

Шеридан в этот момент стал серьезнее, перестал улыбаться так дружелюбно, словно рассказывал добрую сказку племянникам на ночь.

– Мой дядя на каперстве заработал огромное состояние, мисс, и заработал бы еще больше, не взбреди этим чистоплюям в Парламенте назвать каперство бесчестным пиратством и призвать к его упразднению. – Даже сейчас, годы спустя, старик вскинулся, все еще возмущенный: – Глупые идиоты, не понимавшие, за что ратуют? Я не мог тогда сделать чего-то серьезнее, но щелкнуть по носу хоть одного из этих болванов... И не моя в том вина, что Баттерси узнал Брюса, сказал, что узнает его голос... что донесет местным властям о нашем скверном поступке... И, впавший в истерику Брюс – он всегда был немного не сдержан, – выстрелил в Энвилла. – Шеридан выдержал краткую паузу. – Мы тогда страшно перепугались, думали, что он умер, а узнав, что Энвилл живой, пожалели, что с ним действительно этого не случилось. Он мог нас выдать, и выдал бы непременно, но мы позаботились, чтобы он все-таки ничего не сказал...

– Вы... – Кэтрин запнулась, не смея озвучить услышанное.

– Да, мисс, мы позаботились, чтобы он замолчал... А потом очень гордились собой, особенно, когда кто-то в гостиной с ужасом рассуждал о творящихся в нашей долине бесчинствах. История с Баттерси потрясла наше маленькое сообщество! Кто-то считал, что на Энвилла напала целая шайка вооруженных разбойников, кто-то – чаще сторонники каперства – говорили о воздаянии свыше, мы же с Брюсом в тайне по-настоящему ликовали. Вот и в тот день, в доме Таггертов, выслушав очередную историю «о разбойниках на дорогах» удалились в курительную, чтобы просто выпустить пар. В той комнате, помню словно вчера, стояли два вольтеровских кресла, повернутых к решетке камина, но день был теплым, огонь не горел, и мы с приятелем расположились на стульях в углу у окна... Брюс сказал: «Знал бы этот дурак, старый лорд Тальбот, что за разбойники порешили бедного Энвилла, уделались бы со страху». Я же поддакнул: «А помнишь, как верещал этот трус, когда мы волокли его из кареты? Он, кажется, тоже наделал в штаны. Стоило бы проверить!» Мы еще какое-то время переговаривались все в том же ключе, когда вдруг услышали стон... Брюс аж подпрыгнул на месте. Мы вроде бы были одни, но, как оказалось, мы ошибались: в кресле, бледный, с раной на лбу, сидел Редьярд Стаффорд и глядел на нас с ужасом. Когда мы его обнаружили, он даже не шелохнулся, – был тем еще чистоплюем – только спросил: «Где мой отец?» Мы, ясное дело, подумали, что он хочет сдать нас судье (его отец был судейским, если вы об этом не знали, хотя, конечно же, знали. О чем это я?) Ну Брюс и схватился за кочергу... Мы даже опомниться не успели, как Стаффорд лежал в луже собственной крови, с раной на том самом месте, где до этого было только легкое рассечение. Брюс начал стенать, что нам делать... что он не мог поступить по-другому, ведь Стаффорд выдал бы нас родному отцу... Он цеплялся за меня, заламывал руки (тогда-то, должно быть, кольцо и соскользнула с моего пальца), и я, не зная толком, что делать, просто вывел его из курительной и увел подальше, в комнату наверху.

Шеридан какое-то время молчал, вспоминая и, может быть, наслаждаясь своей безнаказанностью. Но теперь он хотя бы не улыбался...

– Когда Стаффорд-старший обвинил в убийстве сына Джервиса Андервуда, мы с Брюсом не поверили этой удаче. Между теми, как оказалось, произошла какая-то стычка (касательно женского пола, как мы позже узнали. Нелепое совпадение, подставившее беднягу Джервиса и полностью обелившее нас!), и ее посчитали возможным поводом для убийства. Расследование велось ни шатко, ни валко, да и о чем говорить, коли сам судья Стаффорд, отец убитого молодого мужчины, прилюдно обвинил в преступлении конкретного человека. Конечно, когда обнаружилась пропажа кольца, мне стало дурно, и не шутку, но о кольце в деле Стаффорда не говорилось ни слова, а потому я со временем успокоился. Ах да, – как бы припомнил Шеридан нечто важное, – был момент, заставивший меня поволноваться: я тогда зашел к Джону Таггерту, мы с ним были когда-то друзьями, почти закадычными, если можно такое сказать, но со временем мы охладели друг к другу, однако кольца, – он вскинул руку с кольцом на мизинце, – так и носили. Когда-то Таггерт обнаружил на чердаке старые украшения своей древней прабабки: ожерелья, браслеты и прочее он снес отцу, оставил себе лишь двойное кольцо – гиммель, если не ошибаюсь – который в знак нашей дружбы мы и носили на пару. Каждому по ободку! Так вот, какое-то время спустя я зашел проведать приятеля (в большей степени расспросить о расследовании и прочем), а он мне и говорит: «Сегодня случилась странная вещь, – и мрачно так на меня посмотрел. – Ко мне пришел мой слуга, требуя денег. Он сказал, что нашел у тела убитого Редьярда Стаффорда вот такое же золотое кольцо. – Он показал мне свой ободок. – Я, ясное дело, его отчитал, сказал, что кольца не терял, но, Роберт, успокой меня и скажи, что я напрасно волнуюсь...» И он замер, желая увидеть кольцо на моем пальце. Того там, конечно же, не было, но я, как мне кажется, сумел его успокоить: сказал, что кольцо действительно потерял, не знал точно где, но, как теперь понимаю, на приеме в их доме, раз его же слуга, найдя оное, состряпал такую вот байку. Я приплел еще много подобного, ссылаясь на непорядочность слуг, их меркантильность и желание насолить собственному хозяину, нажиться на их беде и тому подобных вещах. Джон мне поверил, хотел даже вызвать слугу и велеть ему возвратить найденное кольцо, если уж такое действительно у него было, но слуга, должно быть здорово испугавшись, сбежал из поместья вместе с кольцом. Я потом нанял одного человека, чтобы его отыскать, но не вышло... Впрочем, до кольца мне не было дела, коли оно не ссылалось на меня в деле убийства Редьярда Стаффорда! Кстати, – закончил свой рассказ Шеридан, – как вы достали кольцо?

– Нашли на руинах аббатства, – без заминки ответила Кэтрин. – Тот самый слуга спрятал его, не решившись забрать с собой убегая. Боялся, что если будет с ним пойман, то сделает себе только хуже!