– Размещайся, приятель, – махнула я рукой в сторону лестницы.

– Спасибо! – просиял Ирвин, но едва подмастерье поднялся в спальню, как оттуда донесся истеричный вопль: – Что вы сотворили с моей одеждой?

Все! Пора линять!

– Стаффи, мне срочно надо к трактирщику, – немедленно выходя из-за прилавка и снимая на ходу фартук, пробормотала я.

– Ну-ну, – ухмыльнулась она.

– За что вы наказали мое исподнее?! – громыхнул следующий возмущенный вопль. – Куда потерялась еще одна туфля? Почему мои кальсоны висят на вишне?!

На втором этаже яростно хлопнула дверь, а потолок сотрясся от громоподобных шагов. Я даже не подозревала, что Ирвин умел злиться. Схватила с вешалки пальто и выскочила из лавки в домашних туфлях. Одеваться пришлось на ходу, трусливо улепетывая в сторону трактира. А сверху сыпался и кружил снег, залетая за шиворот и слепя. Казалось, будто Ирвин Гровер принес в Питерборо зиму.

Снег лег за неделю. Сначала накрыл Озерный край толстым одеялом и стаял, на пару дней превратив Питерборо в каток, а дороги в непролазное месиво. Потом ледяная каша застыла от встряхнувшего землю мороза, и белый покров, подкормленный новым снегопадом, лег окончательно.

За окном снова была круговерть. Мы с Ирвином рассыпали по мешочкам из плотной холстины смеси для горячего вина, особенно бодро уходившие в морозную погоду, когда услышали пронзительный голос Стаффи:

– Пошел вон!

– Гарри опять вернулся? – насторожилась я.

– Кто? – удивился Ирвин.

– Сбежавший жених, – выходя из кухни, бросила я через плечо.

В расстегнутом пальто, с неизменным портфелем в одной руке (подозреваю, он с ним даже спал, подложив под подушку) и с мятым букетиком неопознанных цветочков – в другой, он стоял на коленях посреди торгового зала. Над ним, прижимая к груди бронзового коня, возвышалась Стаффи и явно намеревалась огреть изменника тяжелой статуэткой.

– Куда ты решил вернуться? Ко мне ты решил вернуться? А кому ты здесь нужен? – прошипела она и попыталась замахнуться конем, но пошла юзом, с трудом удержавшись на ногах.

– Осторожно, дорогая! – вскрикнул Гарри.

– Какая я тебе дорогая?! Тебе лечение дорого обойдется, если ты отсюда не уберешься. Считаю до десяти!

– Точно зашибет, – вздохнула я.

За моей спиной дернулся Ирвин, видимо, желая наскочить на Гарри и выставить из лавки пинками. Одного помощник не учел, что бывший жених был если не выше, то гораздо мощнее, тяжелее и шире в плечах.

– Оставь, – покачала я головой, не позволив вмешаться.

По-прежнему обнимая коня, Стефани пересекла зал и настежь распахнула входную дверь. Вернее, толкнула бедром и прижала спиной, чтобы не закрывалась. В лавку ворвался зимний холод, а хулиганский сквозняк принялся трепать обиженно позвякивающий колокольчик.

– Уходи, чтобы духу твоего здесь не было!

Гарри полз к ней на коленях, расставив руки, словно чаши весов.

– Стеф, я ошибся! Испугался! Бес попутал! Александра, – повернулся ко мне жених, – хотя бы ты ей скажи! Она же пропадет без меня.

– Вряд ли, – покачала я головой.

– Ну ладно… – процедил Гарри, поднимаясь с колен. Отряхнул брюки, поправил пальто, словно специально тянул время, если вдруг бывшая невеста передумает и захочет броситься ему на шею. Он вытащил из внутреннего кармана очки с толстыми стеклами (похоже, боялся погибели окуляров от руки взбешенной бывшей невесты и на всякий случай припрятал) и наконец разглядел рядом со мной Ирвина.

– Вот оно, значит, как… – оскорбленно вымолвил Гарри, сжимая под мышкой бессмертный портфель. – Я, значит, с цветами, без очков и на коленях, а вы тут мальчиков-колокольчиков разводите.

– Я его убью, – тихо процедил Ирвин.

– Или он тебя, – флегматично отозвалась я.

– Не задерживайся! – рявкнула Стаффи на жениха. – Я околею, пока ты тут красуешься!

Того вынесло на улицу. Пристроив коня на столик для покупателей, подруга демонстративно задвинула засов, запирая лавку изнутри.

– Мы сегодня закроемся пораньше, – объявила она, отворачиваясь от визитера, злобно пялящегося в витрину.

– Сейчас середина дня, – заметила я.

– Тогда у нас обеденный перерыв, – буркнула Стефани и поднялась на второй этаж.

Мы услышали, как шибанула дверь в банной комнате, зашумела включенная вода. В тишине лавки разнеслись жалобные всхлипывания. Потом истерика закончилась, начался приступ ярости и полился отборный мат. Каждый раз, когда сверху неслось бранное ругательство, характеризующее предателя Гарри с какой-нибудь новой, совершенно неожиданной стороны, Ирвин болезненно морщился.

– Чего она убивается по этому увальню? – буркнул он себе под нос.

Вопрос явно был риторический и ответа не требовал. Я просто пожала плечами. Дело обычное. Когда Стефани Фостер страдала меланхолично, то ревела в три ручья, подвывая и сморкаясь в платочек, когда она страдала разъяренная, то после слез начинала костерить причину терзаний.

Дом сотрясся от нового потока ругательств, и Ирвин взбесился. Выскочил из кухни, надел пальто и, отперев лавку, куда-то сбежал. Видимо, терпеть страдания нравящейся ему женщины из-за бывшего жениха было выше сил подмастерья.

– Что ж нам так с личной жизнью-то не везет, – вздохнула я, припомнив об очередном письме, присланном Робертом накануне. Доставил послание с золотой монетой тот самый Маринованный Огурец, которого я когда-то приняла за хозяина торгового дома Палмера, даже пальто не сменил, и я вдруг поймала себя на досадной мысли, что надеялась увидеть фальшивого плотника лично.

Впрочем, через час Стаффи с Ирвином спокойно, как будто ничего не произошло, пили в кухне кофе и обсуждали новую постановку «Дюжины драконов», которую труппа собиралась репетировать в «Пряной штучке». Однако мир в перечной лавке оказался шатким и длился недолго – до второго пришествия Гарри Фишера. Случилось знаменательное событие уже ночью.

Едва мы потушили огни и улеглись, как с улицы донесся пьяный вопль:

– Стефани Фостер! Выйди! Нам надо поговорить!

По просьбе подружки я снова изменила охранное заклятье, и теперь к «Пряной штучке» не мог приблизиться не только Роберт, но и бывший жених Стаффи. Судя по всему, вернувшись к лавке, он вмазался в невидимую преграду, а потом решил перебудить руладами всю округу.

– Открой, женщина! Мы должны объясниться! Стеф, открой! – срывал голос Гарри.

Видимо, у нас с подругой была похожая карма, раз бывшие мужики пытались выяснить отношения, хрипя под окнами. Правда, в отличие от меня, брошенная у алтаря невеста даже не пошевелилась.

– Сте-е-еф! – снова возопил он.