«И что? — спросил себя Артемов. — Ничего серьезного, — ответил. — Да и смеха никакого. Так, серединка на половинку».

Но он не знал главного, то, что Колчин вычислил группу Климова и, совершив ошибку, ударился в бега. И усугубил свое положение запиской, буквально открыв спецназовцам глаза. Даже Паршин не подозревал, что приказ на ликвидацию Колчина был отдан Владом и подписан самим капитаном Колчиным.

Артемов же, успокоившись, слегка пожалел о своей горячности, которую он опрокинул на закипевшую голову Тульчинского: «Ты предупредил Климова?! Представляешь, что ты наделал?»

А «наделал» секретный агент (его полковник помянул нехорошим словом) следующее. Стараниями Влада экипаж Климова ушел из лагеря и выключил рацию, Но вовремя ли? А что, если Паршин или кто-то из его окружения вышел на связь с Климом раньше, чем это сделал Юрмин? Полковник покачал головой: вряд ли. Попусту будоражить эфир, не подготовив полулегальной доказательной базы на. Колчина, он бы не стал.

И вообще он не торопит события. Надеется, наверное, что завтра сумеет развернуть их в полном масштабе. Заочно и официально в присутствии следователей из военной прокуратуры предъявит обвинения Колчину и только после этого отдаст распоряжение доставить капитана на базу живым или мертвым. Доставят, конечно. Мертвым.

Именно поэтому сейчас связи с Климом не хватало как воздуха.

Другой, более глобальный, что ли, вопрос также не давал Артемову покоя: это задачи, которые ставил перед собой генерал Паршин, снова вовлекая в свои грязные дела рядовых бойцов спецназа.

* * *

Каспийск, Дагестан

Когда к мемориалу подъехал «Мерседес», Владимир Тульчинский отметил время: 20.17. Безошибочно угадал, что Паршина в джипе нет. Генерал не приехал бы без машины сопровождения.

Сердце в груди екнуло. За шесть лет работы на военную разведку Влад научился распознавать опасность. Сейчас она таращилась на секретного агента непроницаемыми стеклами иномарки. Казалось, внутри никого: ни водителя, ни пассажиров. А управлял ею какой-то сгусток черной энергии.

То, что он давно проиграл, Влад понял еще на военно-морской базе, а сейчас поверил в это окончательно. Он был из той породы людей, которые говорят себе: «Ты не всегда должен побеждать. Но никогда не должен сдаваться». Что-то похожее на поражение произошло ровно сорок семь минут назад, когда Влад позвонил в центр спецподготовки. Но сдать позиции не означало полной капитуляции. И если чуть раньше Влад руководствовался «коллективными» соображениями, то сейчас — «индивидуальными». На первый план вышла собственная безопасность, первостепенный вопрос жизни и смерти.

Хмель так и не коснулся ни одной клетки его мозга, словно Влад закусывал коньяк «кремлевскими таблетками». А выпил он немало...

Пока еще ничего не произошло, взгляд Влада по-прежнему тонул в черных окнах машины, безжизненность которой отчасти пугала. Агента словно изучали изнутри, анализировали его состояние, просвечивали, как рентгеном, зарождающиеся в груди намерения. Что не могло не давить на психику.

Наконец задняя дверца джипа открылась, выпуская рыжеватого парня. Влад видел его сегодня среди охранников генерала. Агент ГРУ слегка прищурился, в свою очередь сканируя объект, вышедший из машины: «Особа, приближенная к императору. Не гнушается никакой работы и умеет держать язык за зубами. Обработан на хорошем уровне, плюс стимулирован деньгами».

Точно такую же характеристику Тульчинский дал второму, освободившему переднее кресло джипа.

— Поехали, — сказал рыжий, держась за дверцу. — Шеф ждет.

«Стандарт... Этого стоило ожидать».

— Где?

— Где? — Охранник улыбнулся. Однако его зеленоватые глаза остались холодными. — На пикнике, — раздельно и с выражением произнес он. — У шефа сегодня день рождения. Садись в машину.

— Неудобно без подарка. Что он любит?

— Пятнадцатилетних мальчиков. Садись, я сказал.

Влад нарочито медленно оглядел охранника с ног до головы и покивал головой.

— Тебе лет тридцать, да?... Если тебя разрезать пополам... — Он тянул время. Но не для того, чтобы оттянуть его. Он выжидал удобного момента для атаки. О подготовленности офицеров ФСО Влад мог говорить долго. Очень коротко — о недостатках, которые агент мог перечислить на пальцах одной руки. Один из них — они фактически не могут угрожать, поскольку их главные функции — физическая защита. Если дернуться сейчас, то не успеешь выхватить оружие. Они же за это время опустошат всю обойму.

Влад играл на теории. То, что он задумал продемонстрировать, на практике ему делать не приходилось. И вообще, наверное, это первый подобный случай. Время для экспериментов неподходящее. Да и в голову это пришло неожиданно. Хотя иногда экспромты удивляют даже их авторов.

Нужно сбить их внутренний метроном, вывести из равновесия.

Однако позы у них по-прежнему как бы расслабленные. Из такого положения и с привычным внутренним балансом они действуют в автоматическом режиме. Их натаскали до автоматизма играть «этюд» с начала, с пятой цифры, с седьмой, с любой. Но не с середины такта.

И в машине ничего толкового не получится — Влад исключил этот вариант сразу. Там — как в клетке. Там не погаснет табло «пристегнуть привязные ремни» и не зажжется другое — «можете погулять по салону».

Каждому потребуется секунда, чтобы сунуть руку под пиджак, вытащить пистолет и произвести точный выстрел. Если руки телохранителя за спиной — что из области фантастики, — чуть больше. А если оружие уже в руках?

Вот на этом безумном факте Влад и выстроил свою теорию-скороспелку, которая могла... Нет, она наверняка станет практикой.

Не думай, что ты можешь, знай это наверняка.

Влад принял решение в считанные мгновения. Но не смог бы сделать этого без мощной базы данных, накопленной за несколько лет работы секретным агентом. В ней хранилось много полезного, основанного всего на двух вещах: наблюдении и анализе. Плохо наблюдал и анализировал — получи соответствующий результат, собственно, продукт этих двух вещей.

Влад словно прочел предостережение на двери: «Не входить! Опасно для жизни!» Но с обратной стороны, когда уже перешагнул через порог и закрыл дверь. Позади пропасть, а сделать шаг необходимо. Ступить на мостик, которого не видно. Но он есть. Нужно поверить в это. Причем с открытыми глазами. «Только прыжок с головы льва спасет тебя».

— Если тебя разрезать пополам, то как раз получится пара пятнадцатилетних мальчиков. Двойной подарок.

Черт... Он все так же спокоен. Невозмутим. Но грубости он не любит. Он не переносит оскорблений, это видно по его глазам. Наверное, потому что была в нем слабина, рожденная на стороне: это левые поручения своего патрона. Хоть немного, но он вознесся над землей.