Павел остановился возле какого-то крепкого двухэтажного жилища из камня и дерева, припертого к основанию древней аркады. Из всех домов новой постройки этот был, пожалуй, самым добротным. Вдоль его фасада шла крытая дорожка, с одного бока к нему примыкала небольшая пристройка-конюшня, а с другого – обнесенный стеною сад. Зеленое покрытие крыши я поначалу принял за дернину, но потом увидел, что это листы меди, содранные с античных зданий.

– Кто же здесь живет? – полюбопытствовал я, так как мой спутник, по всей видимости, привел показать мне именно это место.

– Одна из ветвей семейства Синьорелли, – ответил бывший номенклатор. – Их дед в свое время разбогател на торговле тканями, и теперь его потомки продолжают выгодное семейное дело. Кое-кто из них служит в городском совете.

Видя несколько растерянное выражение моего лица, Павел туманно улыбнулся и добавил:

– Проживает здесь и некая Сесилия Синьорелли, предмет доподлинного интереса Его святейшества.

С плутоватыми глазами он ждал от меня реакции на свои слова.

Постепенно я понял, что он имеет в виду. Как-то давно, еще во время первого нашего разговора в Падерборне, архиепископ Арн упомянул мне о письмах с жалобами на поведение Папы Льва. Среди порицаний, коих было множество, имелись и обвинения Папы в прелюбодеянии. Я тогда хотел пошутить на эту тему, но получил нагоняй.

– Она любовница Папы? – коротко спросил я.

Павел хмыкнул:

– Ну а с какой еще целью Его святейшество навещает ее столь часто и тайно – исповедовать, что ли?

– А у нее что, нет мужа? И как на это смотрят слуги?

– Паоло Синьорелли – человек на редкость уживчивый. К тому же это может только льстить – иметь столь близкие и добрые отношения с главой Церкви. А слуг, если надо, можно и приструнить.

– Но ведь Лев должен понимать риск, на который идет!

– Да ты оглядись, Зигвульф! Много ли людей ты видишь вокруг? Добрая половина Рима пустует даже в дневное время. А Лев прибывает сюда после того, как смеркается, с единственным прислужником, который бдит снаружи. И задолго до рассвета Его святейшество возвращается к себе на Латеранский холм.

Тут меня кольнула новая мысль:

– Если Лев такой осторожный, откуда тебе известно о его похождениях?

– Эта его эскапада длится уже несколько лет. А началась она еще в то время, когда я состоял при папской службе. О Папе Льве можно сказать одно: он прелюбодей, хранящий верность своим привязанностям.

Павел озорно потер ладони, очевидно, довольный собой.

– Нет, ты представляешь? Папа погибает, нанося любовный визит почтенной римской матроне! Даже если он уцелеет при ударе ножом, репутация его все равно будет погублена. Никаких шансов на то, что он сделается мучеником. – Мой друг хлопнул меня по плечу: – Думаю, тебе стоит, не тратя времени попусту, привести на Форум Нервы Беортрика, чтобы он досконально осмотрел место предполагаемого преступления. Лично я уверен, что беневентинцам и их союзникам досконально известны плотские аппетиты, влекущие сюда Льва.

Хохотнув сам себе, он развернулся и пошагал восвояси. Я же слишком поздно спохватился, что не рассказал ему о своем визите в монастырь полностью. Павел так рвался показать мне дом Синьорелли, что я забыл расспросить его о старом священнике, который, не ровен час, мог оказаться бывшим Папой Константином.

* * *

Той ночью над городом бушевала гроза. Под перекаты грома извилисто трепетали сверху вниз ветвистые молнии. Утром, когда я повел Беортрика к Форуму Нервы, над древними каменными плитами, еще глянцевито блестящими после ливня, курился ленивый парок. День снова обещал быть изнуряюще жарким.

– Когда возвращается в Рим архиепископ Арн? – спросил саксонец, разгуливая со мной по форуму и якобы оглядывая достопримечательности.

Как и я, он пребывал в беспокойстве. Позволить втянуть себя в заговор и узнать, что замышляется против Папы, нам посоветовал Павел. Но как надлежаще использовать эти сведения, мы толком не знали. События развивались слишком стремительно.

– Понятия не имею, – вздохнул я. – Наверное, когда погода станет попрохладней.

Я уже рассказал Беортрику о своем посещении Павла, а он, в свою очередь, нисколько не удивился тому, что Папа Лев держит любовницу. Это лишь подтверждало его мнение о христианах как о завзятых лицемерах и ханжах.

Из пристройки дома Синьорелли вышла большая бело-рыжая собака – она направилась разузнать, кто это тут разгуливает. Беортрик щелкнул пальцами, отчего животное напряглось, глядя на нас с подозрением. Но мой спутник заговорил с собакой тихо и приветливо, и та, расслабившись, подошла к нам, повиливая хвостом в надежде на поживу.

Саксонец, нагнувшись, начал почесывать ей за ушами, и животное блаженно прижмурилось от удовольствия.

– Что-то во всем этом не то, – пробормотал за этим занятием Беортрик.

– Пока Папа живет себе в предместье и не суется туда, где опасность, так что нам беспокоиться не о чем, – ответил я.

– Все равно недостает чего-то важного.

Из ворот пристройки показалось лицо конюшего, ищущего сбежавшего пса.

– Откуда у тебя такое ощущение? – удивился я.

– Наш домохозяин что ни день про нас докладывает. Я видел, как он встречается с соседом-соглядатаем, – объяснил мой собеседник.

– А тот, видно, снабжает сведениями того язву-старика, что допрашивал нас в монастыре.

Конюший строго свистнул собаке, и та неохотно затрусила обратно.

Беортрик тем временем ровным тоном продолжал:

– Я вот думаю, что делать, если меня вдруг позовут выполнить то, на что я подрядился, а ты еще не успеешь составить разговор с Арном.

– Сыщи какой-нибудь повод к промедлению, – предложил я. – Притворись, что у тебя приступ лихорадки. Она по Риму прокатывается каждое лето, а Трастевере для нее – как раз самое место: гнилой угол.

– Слишком уж это будет напоказ. Лучше все-таки выйти на форум, а в последнюю секунду пойти на попятную: мол, то-то и то-то помешало. Это даст нам еще какое-то время. Но надо, чтобы ты тоже был при этом. Вон на том месте, – Беортрик подбородком указал на сад возле дома Синьорелли. – Видишь, там, где выступает стена, сразу около ворот? Хорошее место, чтобы схорониться.

– Но тебе велели, чтобы ты действовал один, – напомнил я. – Если наш дом под пристальным надзором, я не смогу вот так запросто выйти вместе с тобой и прийти сюда.

Саксонец ободряюще подмигнул:

– Уверен, что ты найдешь способ сбить их со следа.

Мы прошли вдоль всего форума, а затем, чтобы не быть замеченными при обратном повороте, по моему предложению, двинулись эдакой петлей, которая в конце концов должна была вывести нас к одному из мостов через Тибр, по которому мы могли вернуться обратно к нашему обиталищу. Мысли о нашем непростом положении все еще владели мной, когда мы тронулись вдоль очередного древнего храма, переделанного в христианскую базилику. Оттуда по ступеням лестницы – видимо, после службы – сейчас спускался священник.