Не осталось ни сантиметра моей кожи, где не побывала влага его губ и языка. Сколько же нежности во всех этих прикосновениях, сколько любви. Я плавлюсь, таю, истекаю желанием во всех смыслах. Мне даже становится неловко за то, что я настолько влажная от его ласк. Я ощущаю это своими бёдрами.

Больше не могу так. Хочу видеть его взгляд, то, как он желает меня. Хочу видеть всего его.

Стаскиваю повязку и вынуждаю перевернуться Максима на спину. Ты мой настолько же, насколько я твоя. Ведь ласки приятно не только получать, но и дарить. И я пытаюсь. Как получается, как умею. Я не столь искусна, как те, с кем он был, но я научусь. Пусть ведёт меня, пусть наставляет.

Загораюсь вся внутри, когда вижу, что у меня получается. Максим откидывается на подушку и начинает дышать глубже, когда я веду языком по его животу. Чувствую, как играют сильные мышцы под кожей. Наслаждаюсь. Да, именно так.

Преодолеваю собственное смущение и заключаю в ладонь твёрдый член. Я немного подсмотрела на определённого содержания видео, как и что надо делать. Посмотрим, что выйдет.

— Нина… ох! — Максим пытается остановить меня, но не успевает. Резко выдыхает, когда я аккуратно прикасаюсь губами к головке и веду языком.

Обхватываю губами, немного сжимая их, двигаю головой. Это совсем не отвратительно. Странно, необычно, но разве удовольствие любимого не является уже само по себе удовлетворением?

Максим зарывается пальцами мне в волосы, мягко сжимая затылок.

— Хватит, Пёрышко, — приподнимается и тянет меня ближе к себе. — Иди сюда.

— Тебе не нравится? — глупо было бы ожидать от самой себя мастерства в первый раз, но всё же чувствую укол разочарования.

— В том то и дело, что нравится, — Максим улыбается своей лукавой улыбкой, а я не совсем понимаю, что он имеет ввиду.

Он усаживает меня на себя и снова откидывается на подушки. Сжимает ладонями мои бёдра, направляя. Мы так уже делали, когда я в очередной раз вся сжалась от боли там, внутри. Просто двигались, прикасаясь друг к другу самыми чувствительными местами. Но сейчас я желаю другого.

— Не так, — упираюсь ладонями в сильную грудь. — Я хочу почувствовать тебя внутри.

Несколько секунд Максим внимательно смотрит мне в глаза, а потом переворачивает нас и ложится сверху. Я гоню прочь призрачный страх боли и прикрываю глаза.

— Смотри на меня, Нина, — целует и поднимается на локтях. Дышит тяжело. — Пожалуйста.

Максим поднимает моё колено повыше и прижимает к своему боку, пробует сначала меня пальцами, удерживая взгляд своим. А потом проникает мягко и осторожно. Понемногу, медленно, но до упора. Я несколько раз глубоко вдыхаю, с удивлением отмечая, что в этот раз совсем не больно. Если только немного тесно, чуть дискомфортно, но не больно.

— Как…? — Максим не заканчивает фразу, потому что я ему не даю.

— Всё хорошо, давай продолжим, — обнимаю его за плечи, подаюсь вперёд и целую. — Мне нравится.

А если быть точной, то я не знаю, как описать эти ощущения, когда он начинает медленно двигаться во мне. Тугая наполненность становится такой естественной, восприятие меняется, заставляя ощущать всё по другому с каждым толчком. Максим всё ещё сильно осторожничает, и я благодарна ему за это, но вдруг понимаю, что хочу, чтобы он перестал это делать. Чтобы отпустил себя.

— Не сдерживайся, — шепчу ему в шею. — Пожалуйста, я хочу, чтобы ты себя отпустил. Для меня.

Не думаю, что всё же он отпускает себя, но заметно расслабляется. Начинает двигаться быстрее, сильнее. Сама не замечаю, когда это начинается, но просто глубокого дыхания мне не хватает. Горло сдавливает, не желая выпускать воздух. Я прикрываю ладонью рот, пытаясь сдержаться, но Максим тут же её убирает.

- Ты тоже не сдерживайся, только не это.

А сдерживаться уже не получается. Его толчок — мой вскрик. Стон. Слишком громкий, я думаю. Но Максиму, кажется, нравится, потому что он он тоже начинает дышать ещё тяжелее. Его губы приоткрываются — и это последнее, что я замечаю перед тем, как с моим телом происходит что-то неизведанное. Максим уже дарил мне удовольствие, но это отличается. От самых ступней горячей волной прокатывается мелкая дрожь, а потом меня выгибает сладким спазмом, заставляя вцепиться Максиму в плечи ногтями. Наверное, останутся следы. Наверное, ему больно. Наверное…

Нет мыслей, нет ощущений, нет времени. Не знаю, когда моё тело возвращается под мой контроль, но это тоже происходит постепенно.

— Ты просто космос, моя Малина, — Максим шепчет мне в шею и оставляет влажный поцелуй на плече, а потом перекатывается на спину. — Извини, маленькая, у меня крышу сорвало. У тебя ведь безопасные дни сейчас? Без сбоев? Я в приложении посмотрел, пока ты в ванной была.

— Без сбоев.

Поднимаю руки и смотрю на них. Странное покалывание в пальцах начинает отпускать, но вот ноги всё ещё дрожат. Переворачиваюсь на бок и прижимаюсь к Максиму, а он обхватывает меня за плечи.

— Переезжай ко мне, — расслабленно целует в висок. — Только не говори, что ещё рано. Никаких рано, Нина. Я больше не хочу с тобой расставаться. Никогда.

Когда утром Максим говорит мне, что моя мама тоже была в зале, я столбенею. Надо же быть настолько невнимательной и безответственной к собственной матери, что даже не позвонить ей вчера. Она же, наверное, волнуется. И как вообще она попала на концерт? А обратно как добралась? В воскресенье из города после обеда к нам уже не ходят маршрутки.

— Не волнуйся, Рома её вчера отвёз домой.

О Господи! Моя мама два часа в машине с Должановым. После этого она либо открестится от меня, либо запрёт в башне, запретив дружить с подобными типами.

— Слушай, а он не обижается, что ты его так часто просишь кого-то куда-то подвезти?

— Ромыч? — смеётся Максим. — Не-е-ет. Пусть только попробует, свои тёмные делишки будет сам решать.

— Тёмные делишки? — округляю глаза.

— Забудь, Нина, ничего такого, — легонько щёлкает меня по носу и закидывает в рот последний кусочек омлета. Моего, между прочим. — Когда кому-то из своих нужна помощь, никаких обид быть не может. Это работает во все стороны.

Становится даже немного завидно. Не за последний кусочек моего омлета, нет. Просто у меня никогда не было таких друзей. Вера, Роман, даже этот Миксаев, ещё Максим рассказывал о каком-то парне, что сейчас в армии. Все они друг за друга стеной. А кто есть у меня? Юлька… ну постольку-поскольку. Только мама.

Мама! А я такая неблагодарная!

— Максим, мне надо домой. Поеду сразу консультации. Некрасиво я с ней, внутри горит всё.

— Успокойся, Пёрышко, — Ларинцев перетаскивает меня к себе на колени и обнимает. — Твоя мама — взрослая женщина. И она знает, что ты тоже взрослая. Хотя, конечно, и обещала мне яйца оторвать. Но ты слишком накручиваешь. И никуда ты одна не поедешь. Правда думаешь, что я обесчестил её дочь и буду отсиживаться дома?