Нежный румянец окрасил щёки французской маркизы, она опустила глаза и промолчала. Василевский попробовал ещё раз:

– Я хочу прижаться губами к твоей груди. Вот так потянуть за край этой оборки и обнажить сначала левую грудь и, целуя сосок, чувствовать, как сильно бьётся твое сердце, а потом обнажить правую. Я ведь помню, какова она на вкус, – тихо произнёс Александр, глядя на свою спутницу.

Алой волной полыхнула кровь на лице маркизы, она покраснела вся – ото лба до груди, выступающей из низкого выреза платья. Опустив глаза, женщина резко закрылась веером и стала обмахиваться. Александр убедился, что попал в цель. Бешенство вскипело в нём. Василевский встал и крепко взял за руку свою пропавшую невесту.

– Мы уходим, – он больше не трудился говорить по-французски, и Елена поняла, что игра окончена. Поднявшись, она оперлась на руку спутника и, стараясь не привлекать внимания, вышла через боковые двери музыкального салона.

«Господи, только бы не встретить графиню Доротею!» – подумал Александр.

Он боялся сорваться, поскольку не сомневался, что весь этот ловкий спектакль пара бессовестных интриганок разыграла вместе.

На его счастье, лестница оказалась пустой, они быстро спустились к дверям главного входа. Василевский усадил свою спутницу в коляску и велел кучеру ехать на улицу Коленкур. Он собирался объясниться с Еленой без свидетелей и мог это сделать лишь в доме Алексея Черкасского. К счастью, единственный слуга князя, Сашка, ещё вчера отпросился на пару деньков по делам. Его так называемые «дела» жили в соседнем квартале и имели аппетитные формы ещё молодой вдовой булочницы, так что отсутствие Сашки в доме сегодня ночью было гарантировано. Впрочем, Александр опасался, что до дома так и не доберётся, а, не совладав с бешенством, придушит свою беглую невесту прямо в экипаже.

В экипаже царило молчание, только стук копыт по булыжной мостовой хоть как-то разряжал гробовую тишину. Наконец кони остановились у маленького особняка, обнесённого чугунной оградой с высокими воротами, где в ажурные завитки узора неведомый кузнец искусно вплёл буквы «Е» и «А».

«Интересно, кем был человек с такими инициалами, мужчиной или женщиной? – спросила себя Елена, и тут же её мысли вернулись к главному: – Что сделает со мной Василевский в этом прелестном доме?»

Ей опять стало стыдно, как в тот миг, когда Александр догадался, что она понимает по-русски. Елена не была до конца уверена, узнал ли её граф или только угадал в ней русскую. Но чутьё подсказало, что она разоблачена, а Василевский всё понял. В экипаже её спутник, насупившись, молчал, и, как ни странно, Елене это помогло: она постепенно успокоилась.

«Даже интересно, в чём он меня хочет обвинить. Ведь это Василевский явился на нашу первую встречу под ручку с любовницей, да к тому же не узнал меня, – рассуждала она. – Да, я вышла замуж за Армана, но на это имелись причины, правда, я не могу назвать вслух главную – Мари. Посмотрим, как сложится разговор. Я уже не та девочка, которую Василевский знал два года назад. Увидим, за кем останется последнее слово».

Елена заставила себя успокоиться, молча оперлась на поданную ей руку и спустилась с подножки.

– Проходите, пожалуйста, – пригласил Александр. Он вновь перешёл на «вы», но говорил только по-русски, вроде бы и не замечая, что его спутница молчит.

Они прошли в небольшой, обшитый деревянными панелями вестибюль, там Александр мягко развернул свою спутницу, направив к дверям гостиной. Эта красивая комната с модной ампирной мебелью выглядела запущенной. Пыль лежала на зеркалах, на полке камина и на овальном столике с мраморной столешницей – всё говорило о том, что новый хозяин ещё не обзавелся прислугой и не успел привести дом в жилое состояние.

– Садитесь, – Василевский пододвинул гостье кресло, а сам уселся напротив.

Елена устроилась в кресле, расправила юбку и замерла, опустив глаза. Весь её вид говорил о том, что она собралась обороняться. Поняв, что женщина так и будет молчать, Василевский заговорил первым, в голосе его звучало неприкрытое отвращение:

– Мы здесь с вами одни, и никто не помешает нам объясниться. Может, вы наконец-то скажете, как Елена Салтыкова, обещавшая ждать меня в Петербурге, стала маркизой де Сент-Этьен в Париже? И что я должен был подумать, когда разыскивал вас по оставленному мне адресу, где никто и никогда не видел такой девушки и даже не слышал её имени?

Оскорблённая его тоном, Елена и не подумала отвечать. Взбешённый её молчанием Василевский вскочил и, чтобы хоть как-то успокоиться, схватил с каминной полки походный кожаный футляр с тремя короткими трубками и табакеркой. Швырнув его на стол, граф выхватил одну из трубок – пенковую с янтарным мундштуком – открыл золотую крышку табакерки и взялся за набивку. Он был так занят, что не заметил, как побледнела Елена.

– Откуда это у вас? – прошептала она, схватившись за горло.

– О чём вы? – не понял Александр, но сообразив, чего от него хотят, объяснил: – Это трубки моего друга, я временно живу в его доме. А почему вас это так волнует?

Елена взяла в руки табакерку, на выпуклой золотой крышке была бриллиантами выложена красивая, вся в завитушках буква «А».

– Фамилия вашего друга Черкасский? – спросила она, глядя на графа с каким-то странным выражением.

– Да, моего друга зовут Алексей Черкасский. Но какое вам до этого дело? – раздражённо парировал он.

– Значит, вы после смерти забрали себе его вещи? – глаза Елены вспыхнули гневом.

– Вы с ума сошли? Какие вещи?! – возмутился Василевский, но, вспомнив, что перед ним дама, взял себя в руки и объяснил: – Алексей оставил вещи в доме, который недавно купил, а я временно поживу здесь, пока он находится в Лондоне.

– Он уехал в Англию? – Из глаз Елены брызнули слёзы, и она разрыдалась.

– Да что происходит?! Какое вам дело до Алексея? – Василевский смотрел на рыдающую женщину и не знал, как ему поступить.

– Он мой брат, – всхлипывая, сказала Елена, – я думала, что он погиб…

Александр опустился на стул. Что он мог сделать? Только ждать, пока она успокоится. Наконец всхлипывания прекратились, и княжна отняла руки от заплаканного лица. Мелькнувшая на её губах робкая улыбка против воли показалась Александру такой прекрасной, что он признал: «Как радуга на грозовом небе. Ну что за женщина?!»

Василевский смотрел на свою бывшую невесту. Его гнев при виде её слёз испарился. Осталась лишь тяжёлая боль в сердце, ведь теперь Александр начал понимать, что любимая женщина не только не собиралась его ждать, но ещё и постаралась, чтобы и он её не нашёл.

Елена вытерла слёзы и наконец-то заговорила:

– Спасибо вам за такую новость, это великое счастье, ведь нам с сёстрами сказали, что Алексей погиб под Москвой.

– Он был тяжело ранен под Бородино, его признали мёртвым и записали как погибшего, но слуга вынес Алексея с поля боя и отвёз в имение, где старая травница выходила его.