четко сказать: вина за голод лежит на Сталине, и голод начался еще до того, как Лысенко был назначен сельскохозяйственным царем. В основе его – политические факторы (многие историки даже описывают голод как сознательный геноцид, особенно на Украине и в Казахстане). Но после преступлений Сталина деятельность Лысенко способствовала дефициту продовольствия. Пик гибели людей от голода пришелся на 1932–1933 годы, но четыре года спустя, после того как количество земель, обрабатываемых по методу Лысенко, увеличилось в 163 раза, уровень производства продовольствия оказался еще ниже, чем раньше. Пшеница, рожь, картофель, свекла – почти все, выращиваемое по его методике, гибло или гнило на корню.

От лысенковщины страдали и союзники СССР. Коммунистический Китай, перенявший эту методику в конце 1950-х годов, пережил еще более сильный голод. Крестьяне для выживания были вынуждены питаться корой деревьев и птичьим пометом, а порой и членами семей. От голода погибло как минимум 30 миллионов человек. Приняв теорию Лысенко, которая отрицала значимость генов, китайские власти также смягчили законы против инцеста и родственных браков. В результате резко возросло количество детей с врожденными пороками.

Благодаря поддержке Сталина ошибки Лысенко не могли затмить его звезду в границах Советского Союза. Его портреты висели в научных институтах, и каждый раз, когда он выступал с речью, играл оркестр духовых инструментов и хор исполнял песню, написанную в его честь[51].

За пределами СССР народ пел другую песню – однозначно критического содержания. Один британский биолог сокрушался по поводу того, что Лысенко «абсолютно не разбирается в элементарных принципах генетики и физиологии растений ‹…› Разговаривать с Лысенко было все равно что объяснять дифференциальные уравнения человеку, который не знает таблицу умножения». Лысенко, в свою очередь, обзывал западных ученых буржуазными империалистами. Особенно презирал он появившуюся в Америке практику изучения плодовых мушек, дрозофил, – рабочий инструмент современных генетиков. Он говорил, что такие генетики «любят мух и ненавидят людей», будучи, судя по всему, слишком необразованным, чтобы понимать, что базовые исследования почти всегда предшествуют практическим открытиям.

Не в состоянии заставить замолчать своих зарубежных оппонентов, Лысенко с успехом ликвидировал всех несогласных с ним в Советском Союзе. Он заставил советских ученых называть генетику «лженаукой», а те, кто отказывался, попадали в лапы сотрудников госбезопасности. Те, кто просто лишался работы и оставался в нищете, могли считать, что им повезло. Сотни, если не тысячи, других были арестованы и оказались либо в тюрьмах, либо в психушках. Несколько человек как врагов народа приговорили к смертной казни, кто-то умирал от голода в тюремных камерах. Считается, что до 1930-х годов в Советском Союзе работали лучшие генетики мира. Лысенко с этим покончил и, по некоторым подсчетам, отбросил советскую биологию на полвека назад.

Всевластие Лысенко стало ослабевать после смерти Сталина в 1953 году. В 1964 году он был низложен как диктатор советской биологии и еще через десять лет, в 1976 году, ушел из жизни. Но его портреты висели в некоторых институтах даже при Горбачеве, и только в 1990-е годы русские люди окончательно оставили в прошлом кошмар и позор лысенковщины. Или, по крайней мере, хотели так думать.

В 2017 году четверо ученых из России опубликовали в научном журнале статью об опасности возрождения лысенковщины. Они обратили внимание, что в последнее время стали появляться книги и статьи, восхваляющие его наследие. За этим стоит, как они выразились, «причудливая коалиция русских консерваторов, сталинистов, нескольких квалифицированных ученых и даже представителей православной церкви».

Для такого возрождения было несколько причин. Во-первых, благодаря новейшему разделу генетики – эпигенетике – снова вошли в моду идеи, схожие с лысенковскими. Но самой главной является противостояние ценностям западного мира. Четверо ученых из России объясняли, что современные последователи Лысенко «обвиняют генетику в обслуживании интересов американского империализма и в действиях против интересов России». Наука, в конце концов, важный компонент западной культуры. Босоногий крестьянин Лысенко противостоял западной науке, следовательно, он должен считаться героем России. Действительно, в России по сей день сильна ностальгия по советской эпохе и ее антизападным лидерам (смотри Владимира Путина). Социологический опрос 2017 года показал, что 47 процентов россиян положительно относятся к личности Иосифа Сталина и считают его «эффективным менеджером». За счет дядюшки Джо набирают популярность и некоторые его лакеи, в том числе и Лысенко.

С одной стороны, такая реабилитация может шокировать. Почти наверняка генетика в России не будет запрещена еще раз и поддержка Лысенко останется уделом нескольких маргиналов. Но экстремистские идеи могут иметь последствия, и новый лысенкоизм искажает российскую историю и маскирует невероятный ущерб, который нанес Лысенко, уничтожая[52] или лишая слова коллег, не говоря уж о тысячах сельхозпроизводителей, потерявших урожаи из-за его учения. Сам факт того, что даже в России некоторые ученые поднимают на щит Лысенко, говорит, насколько глубоко укоренились антизападные настроения в этой стране.

И есть что-то угнетающе знакомое в возрождении Лысенко. Даже в западном мире идеология постоянно искажает научные представления людей. Почти 40 процентов американцев верят, что Бог создал человека в его нынешнем виде и эволюция здесь ни при чем. Почти 60 процентов республиканцев считают, что глобальное потепление не связано с человеческой деятельностью. В 2008 году Сара Пэйлин высмеивала исследование на дрозофилах, и в этом нельзя не услышать эхо идей Лысенко, хотя во всем остальном между ними нет ничего общего[53]. Какими бы самодовольными ни выглядели либералы, некоторые их левацкие идеи – например, истерия по поводу генно-модифицированных продуктов или теория «чистого листа» человеческого разума – выглядят пугающе похоже на возвращение лысенковщины.

К чести Гарри Голда и Клауса Фукса, современников Лысенко, надо сказать, что они постепенно протрезвели и поняли, какими чудовищами были Сталин и его приспешники от науки, какую угрозу они представляли не только науке, но и всему человечеству. Впрочем, прозрение пришло слишком поздно. Как заметил однажды Фукс, «одни люди взрослеют в пятнадцать лет, другие в тридцать восемь. В тридцать восемь это намного болезненнее». Но пока Фукс и Голд продолжают воровать секреты Манхэттенского проекта и делают все, чтобы вручить Иосифу Сталину атомную бомбу.

В сентябре 1945 года Фукс и Голд встретились в Санта-Фе. Эта встреча описана в начале главы. Вторая мировая война закончилась, но Советы уже вовсю готовились к холодной войне и более, чем раньше, нуждались в секретах атомной бомбы.

Тем вечером Фукс, к удивлению Голда, сказал, что он и другие британские ученые, работающие в Лос-Аламосе, вскоре собираются возвращаться в Англию. (Поводом для поездки в Санта-Фе Фукс придумал закупку спиртного для прощальной вечеринки с британцами; отсюда и