– Айви, – говорит домоправительница. – Мы понимаем твое недовольство и привыкли к твоим детским истерикам. Но штаб не предоставит тебе ту же свободу. Если ты рассчитываешь на справедливое обращение во время собеседования, тебе придется обуздать свою самоуверенность и язвительность задолго до того, как ты доберешься до Женевы.

Айви ничего не отвечает, лишь смотрит на Рембрандта так, будто хотела бы схватить его и разбить об пол. Вместо этого она вздыхает, осторожно проводит одним пальцем вдоль верхнего края картины, затем надевает на нее мягкий мешок по размеру. Она достает самый огромный полиэтиленовый пакет, который Джейн когда-либо видела.

– Я хочу к своему брату, – говорит Грейс.

– Значит, решили? – уточняет Патрик.

Пауза.

– Я пойду, если смогу взять с собой собаку, – заявляет Грейс.

– Тихо? – спрашивает Патрик.

– Я буду молчать, – говорит Грейс. – Но не смогу помешать, если пес начнет лаять.

– Что ты собираешься делать, ущипнешь его? – интересуется Патрик.

На личике Грейс появляется гримаса отвращения.

– Ты так думаешь, – говорит она, – потому что сам каждый день щипаешь собак ради забавы. Я не буду его мучить.

– Хорошо, – говорит Патрик, с легкой усталостью указывая в сторону кухонного лифта. – Залезай.

– Сначала собаку, – говорит Грейс.

– Ты думаешь, я собираюсь обмануть тебя и отправить без собаки?

– Да.

Патрик собирается усмехнуться, но сдерживает себя. Он берет Джаспера. Когда жизнерадостный пес оказывается в тележке кухонного лифта, Грейс залезает следом. Она обнимает его, бросая на Патрика прощальный, полный ненависти взгляд.

– Удачи, Грейс, – говорит Патрик и закрывает дверь.

Некоторое время он тянет тросы, потом ослабляет натяжение и останавливается. Прислоняется спиной к дверце, закрывает глаза и тяжело вздыхает.

– Я люблю этого ребенка, – говорит он.

– Ты? – фыркает Киран, не глядя на него. – Это объясняет, почему ты так ужасно с ней себя ведешь.

Рот Патрика искривляется в горькой усмешке.

– А ты, как всегда, мила со мной! – говорит он. – Как твой парень-чудак?

– Даже не притворяйся, что этот разговор – тот самый разговор, – говорит Киран. – По крайней мере, у меня нет от тебя секретов.

– Киран, – говорит миссис Вандерс. Патрик уже давно хотел рассказать тебе все свои секреты. Но мы с мистером Вандерсом категорически запретили ему это делать, потому что они не только его, они еще и наши, и многих других людей.

– Моя мать тоже запретила мне рассказывать всем ее секреты, – горячо говорит Киран. – Угадайте, кому я все-таки рассказала? Правильно, Патрику.

– Мы не собираемся обсуждать секреты твоей матери, – говорит миссис Вандерс.

– А знаете почему? – продолжает Киран. – Потому что я ему доверяла. Потому что я хотела, чтобы он знал меня и все места, в которых я была!

Миссис Вандерс встает так резко, что ее стул подпрыгивает.

– Я запрещаю говорить о твоей матери и ее магии в этом помещении! – заявляет она голосом, пробирающим Джейн до костей. – Здесь мы пытаемся делать хорошую, простую, естественную работу!

– О боже, – бормочет Киран, в ее голосе слышится внезапная усталость. Вытащив стул, она тяжело опускается на него, потирая лицо. – Послушай себя, Ванни. Моя мать не ведьма, она ученый.

Джейн не понимает этого поворота в разговоре, но ей, кажется, уже все равно. Она наблюдает, как Айви складывает Бранкузи, а затем Рембрандта в контейнеры.

Миссис Вандерс снова садится, сжимает руки и впивается своим ледяным взглядом в Киран:

– Я все расскажу, если ты поклянешься, что больше не заговоришь о своей матери.

– Хорошо! – говорит Киран, нетерпеливо махнув рукой. – Клянусь! Ура!

– Хорошо, – повторяет миссис Вандерс. – Виктория и Джузеппе Панзавекки – микробиологи.

– Это я знаю, – говорит Киран. – Видимо, они тоже секретные агенты.

– Панзавекки не агенты, – продолжает миссис Вандерс. – Они подрядчики. Работали в рамках специального гранта научных исследований под патронажем ЦРУ, с целью обнаружить, возможно ли быстрое развитие заразного штамма оспы, симптомы которого проявляются только в конце болезни.

Киран похолодела, а затем заговорила полным отвращения голосом:

– Вы имеете в виду оспу, которая не будет признана оспой до тех пор, пока не распространится по всему миру?

– Да, – говорит миссис Вандерс. – Именно. Их наняли для экспериментов с формами оспы, которые могут служить эффективным биологическим оружием.

– Это ты называешь простой, хорошей, естественной работой? Генетически модифицированная оспа?

– Вам все еще интересно, почему я хочу уйти? – бормочет Айви со своего конца стола, где она теперь сыпет в ящик с Бранкузи арахисовую скорлупу. Та звенит, словно ударяясь об лед. Патрик подходит к ней и собирает упавшие на пол скорлупки.

– Лично мы не работаем с биологическим оружием, – говорит миссис Вандерс. – И, насколько мы понимаем, ЦРУ проводит эти эксперименты не с целью использования самого оружия, а чтобы лучше подготовиться на случай, если противник Соединенных Штатов использует такой же штамм для нападения.

– Надо же, как интересно, никогда об этом не слышала! – Киран почти кричит.

– Думай, что хочешь. Их намерения не имеют значения для «Espions sans frontières». Мы беспартийные.

– Еще один аргумент в пользу соучастия.

– Пару недель назад, – продолжает миссис Вандерс, игнорируя ее выпады, – у Джузеппе и Виктории случился прорыв. Они обнаружили кое-что неожиданное, уж понятия не имею как. Результатом их открытия стал штамм оспы, который становится заразным задолго до того, как носитель начинает подозревать, что это оспа. А потом случилось что-то странное и ужасное. Когда они сообщили своему директору по исследованиям в ЦРУ об успехе, тот внезапно заразился другим экспериментальным штаммом оспы, противоположного рода, в котором диагностические симптомы проявляются очень быстро. Неделю спустя он умер, и случай оспы в Нью-Йорке стал сенсацией.

– Это странная вещь? – говорит Джейн в оцепенении. – Это странная вещь? Это же кошмар какой-то!

– Нет, подожди, – говорит Киран. – Разумеется, я слышала о парне с оспой, но не знала, что это был какой-то экспериментальный штамм. Они сказали, что погибший – самоубийца, который работал во Всемирной организации здравоохранения и взломал лаборатории ЦКЗ в Атланте. Мы все были уверены, что это одно из двух мест в мире, где хранится вирус оспы. Другое – в России, под пристальным наблюдением, в секретной лаборатории. Оспа больше нигде в мире не должна представлять опасность.