Голос Киран становится все громче, под конец он почти срывается на визг.

– Усмири свою внутреннюю малолетнюю неженку, Киран, – говорит миссис Вандерс. – И приходи в себя. Твой брат носит розовые очки, но ты-то никогда не была наивной.

– Как этот парень заболел оспой? – не унимается Киран.

– Мы не знаем, – вздыхает миссис Вандерс. – Но, разумеется, он не врывался ни в какой закрытый центр. Панзавекки считают, что он был заражен штаммом, который они держали в своей лаборатории в Нью-Йорке. А это значит, что кто-то получил к ней доступ. Никто, кроме них и нескольких конкретных людей, связанных с ЦРУ, такого доступа не имели. Значит, появился предатель.

– Хорошо, – успокаивается Киран. – Почему парень заболел оспой?

– Этого мы тоже не знаем, – отвечает миссис Вандерс. – Но думаем, что это могло быть своего рода посланием Америке от другого государства.

– Каким посланием? – спрашивает Киран.

– «Мы знаем, что вы делаете», – говорит миссис Вандерс. – Мы можем попасть куда угодно. Мы на шаг впереди, вы не можете защитить себя, и, кстати, спасибо за то, что изобрели эту прекрасную оспу».

– Ладно, это ужасно, – соглашается Киран. – Но зачем заражать парня каким-то случайным штаммом? Почему не новым, успешным?

– По двум причинам, – говорит миссис Вандерс. – Во-первых, штамм, который они выбрали, вряд ли вызовет эпидемию. Как ты понимаешь, это сообщение, а не военное действие. Мужчина почти сразу заподозрил, что с ним. Он смог изолироваться от общества. Позвонил в больницу, прислал им фотографии полости рта и кожи и рассказал выдуманную историю про ЦКЗ, чтобы к уходу за ним привлекли только привитых медицинских работников. Во-вторых, новый штамм не был доступен, потому что как только Панзавекки поняли, что́ у них в руках, они испугались и перенесли все свои наработки домой, где могли контролировать доступ к информации. Тут-то мы и подбираемся к самому страшному.

– Домой?! – кричит Киран. – О боже. О боже! Скажите, пожалуйста, что у малыша Лео нет оспы!

– Конечно у него нет оспы, – говорит миссис Вандерс. – Что, по-твоему, они сделали, оставили флаконы в его кроватке? У ребенка всего лишь ветрянка.

– Откуда вы знаете?

– У одного из двоюродных братьев, приглашенных две недели назад на вечеринку в честь восьмого дня рождения Грейс, была ветрянка. Не беспокойтесь о малыше Лео. «Espions sans frontières» выделили ему личного врача.

– Филиппа Окаду, – утвердительно говорит Джейн.

– Филипп Окада? – удивляется Киран. – Филипп Окада – шпион?

– Он врач, – говорит миссис Вандерс. – И британский агент, который нам помогает. Не шпион. Тебе нужно прекратить разбрасываться словами. В наших кругах шпион – довольно унизительный термин.

– Уж прости меня за пробел в моем образовании! Ты единственная, кто мог бы научить меня правильной лексике. Так что такого страшного произошло?

– Это касается Грейс, – говорит миссис Вандерс.

– Грейс? – ужасается Киран. – Очевидно, у нее нет оспы, иначе ее бы не было в этом доме.

– Ты можешь выкинуть из головы мысль о том, что у кого-то оспа? – спрашивает миссис Вандерс.

– Ты ясно дала понять, что оспа может быть у любого! – парирует Киран. – Завтра она может быть у каждого.

– О, завтра может произойти что угодно! – восклицает миссис Вандерс. – Если человек не может держать себя в руках, эта работа не для него.

– Кто бы это ни был? – говорит Киран. – Черт возьми, Ванни!

Миссис Вандерс смотрит на Киран своим фирменным взглядом, в котором смешиваются таинственность и недовольство. Как у них еще остаются силы на все это. Киран оглядывается назад.

– У Грейс нет оспы, – говорит миссис Вандерс. – Ее проблема в том, что она – прирожденный сыщик с непреодолимым влечением к мнемотехническим средствам.

– Ты хочешь сказать, что Грейс нашла записи об оспе и теперь может сделать партию штаммов по памяти?

Миссис Вандерс выглядит удовлетворенной.

– Очень хорошо, Киран, – говорит она. – Хотя на самом деле она не могла создать вирус сама. Заметки зашифрованы и содержат формулы и инструкции, которые ей не понять. Зато она способна рассказать кому-то ключевые детали, и есть вероятность, что услышавший человек сообразит, как это использовать.

– Каким-то образом определенные люди узнали, что она заинтересовалась заметками. – До Киран постепенно начинает доходить. – И теперь им нужна информация, хранящаяся в голове у Грейс.

– Да. Девочка может не понимать информацию, которую запомнила, но она достаточно умна, чтобы видеть, когда родители беспокоятся и лгут ей. Ложь приводит ее в ярость. Поэтому она шпионит и не слушается, таким образом манипулируя ими. Когда родители запретили ей говорить о своей работе, она не начала об этом кричать, даже когда в доме были подозрительные незнакомцы. И к тому моменту, когда руководитель исследования заразился, Виктория и Джузеппе оказались уже до смерти напуганы. Они не раскрывали подробностей своего открытия никому, даже людям из ЦРУ. Айви помогла им ликвидировать все электронные записи. Они сожгли бумажные заметки и уничтожили живой штамм. Сказали ЦРУ, что не намерены делиться подробностями открытия ни с кем, потому что больше никому не доверяют.

– И теперь они в черном списке ЦРУ? – спрашивает Киран. – Как несоответствующие? Признаны неблагонадежными? Неконтролируемый ресурс?

Миссис Вандерс явно обрадована. Джейн начинает ненавидеть ее за это. Какое может быть удовольствие во всем этом кошмаре?

– По сути, да, – говорит миссис Вандерс. – ЦРУ в ярости. Они решили заставить Викторию и Джузеппе передать свои разработки, а в случае неповиновения объявить угрозой человечеству. К тому же и другие государства начали проявлять интерес.

– К Виктории, Джузеппе и к Грейс, – подсказывает Киран.

– На данный момент, – продолжает миссис Вандерс, – невозможно узнать, от скольких людей или государств их нужно прятать. Но очевидно, что это необходимо сделать и что Грейс, будучи ребенком, находится в наибольшей опасности.

– Думаю, мораль такова, что если кто-то предложит тебе работу по созданию новых и захватывающих штаммов оспы, нужно сказать «нет», – ерничает Киран.

– Очень смешно, – говорит миссис Вандерс.

– Разве я шутила? – поднимает бровь Киран. – Почему они пытались ограбить банк?

– Чтобы мы могли создать легенду о мафии, – поясняет миссис Вандерс. – Если взять кого-то с итальянским именем, заставить его нарушить закон, затем вынудить исчезнуть и в конце добавить слова «сицилийская мафия», все будут это обсуждать, но никто не станет копать глубже и выяснять, куда и почему они исчезли. Это нечестно по отношению к итальянцам, зато эффективно.

– Это нелепо. Полиция должна копать глубже.