– Ты не шутишь?

Он кивнул.

Она радостно улыбнулась ему в ответ, и Томас увидел, что она даже порозовела от волнения.

– Я постараюсь заказать второй билет на самолет и еще один номер в отеле. Мы остановимся в самом центре, на Александерплац. Я подумала, что оттуда удобнее всего будет начать.

– Луиза, – прервал он обрушившийся на него поток речи, – прежде чем ты дашь согласие на то, чтобы я с тобой ехал, нам сначала нужно кое о чем договориться.

– Ну конечно, – сказала она, отпуская его руку.

– Я плачу за себя сам. Это не обсуждается.

Она кивнула:

– О’кей. Что еще?

Томас вздохнул и понизил голос:

– Я, конечно, хорошо понимаю, что ты питаешь к брату родственные чувства, однако это не отменяет того, что он совершил преступление.

Она опустила глаза.

– Если мы отыщем Могенса и он сам не явится с повинной, то я буду вынужден информировать власти о его местонахождении.

– Я понимаю. – Луиза заморгала и кивнула с подавленным видом. – Еще что-нибудь?

– Да. Относительно денег, которые нужно вернуть. Эти деньги не принадлежат ни Могенсу, ни Лауритцену. Они будут прямиком возвращены в государственную казну. А это может стать отягчающим моментом при вынесении приговора Могенсу, а следовательно, Лауритцен будет привлечен к суду за неуплату налогов.

– Если иначе нельзя… – сказала она, пожимая плечами. – Я только хочу убедиться, что с Могенсом все благополучно, а в остальном – будь что будет.

– То есть это нужно понимать так, что ты по-прежнему хочешь взять меня в провожатые?

– Смотри не забудь упаковать зубную щетку! – с улыбкой ответила Луиза.

Она повернулась и направилась к группе поджидавших ее студентов, которые все это время не спускали глаз с Луизы и Томаса.

Берлин, Пренцлауэр-Берг, 9 ноября 1989 года

Хауссер сидел в черной «Ладе» на Грейфенхагенерштрассе и, не спуская глаз, следил за новеньким «БМВ» Шумана. Он достал из бардачка спрятанный там пистолет. Это оказался макаров калибра девять миллиметров с магазином на девять патронов. Русская железяка, из которой надо было стрелять с очень близкого расстояния, чтобы попасть в цель. Он зарядил пистолет, и патрон со щелчком вошел в ствол. Хауссер досадовал, что не спросил Мюллера, в котором часу будет объявлено о введении нового выездного порядка. Если Кристоф успеет услышать речь, он, несомненно, откажется от своих планов. В этом случае Хауссер решил, несмотря на последствия, просто подняться в квартиру и всадить ему в лоб пулю. Порывшись во внутреннем кармане, Хауссер нашел стеклянную трубочку с болеутоляющими таблетками, разжевал две штуки и снова уселся ждать. Он включил канал ГДР-1, по которому должны были передать пресс-конференцию, а пока по нему крутили музыку Прокофьева. Любимого нашего Сергея.

Только когда уже стала сгущаться тьма, дверь дома номер девять наконец-то открылась. Хауссер подался вперед, чтобы лучше видеть. Из двери вышел Кристоф с двумя большими спортивными сумками, за ним появилась Рената с пионерским рюкзачком за плечами. Потом показались Лена и Клара, общими усилиями они поволокли через дорогу громоздкий Ленин чемодан. Кристоф явно был раздражен на Лену за то, что она набрала с собой так много вещей, супруги продолжали пререкаться, пока он запихивал чемодан в багажник.

В следующий момент «БМВ» покатил прочь от дома, и Клара махала вслед так, как будто семейство собралось не бежать из республики, а отправилось в отпуск. Хауссер тотчас же тронулся на своей «Ладе». На полной скорости он подъехал к Кларе и так резко нажал на тормоза, что взвизгнули покрышки. Клара испуганно обернулась в его сторону.

– Куда? – рявкнул Хауссер в боковое стекло.

Клара, разинув рот, выпучила глаза.

– Куда они поехали, черт возьми?

– К Ле… К Лениным родителям… В Дрезден. У нее мать заболела.

– Я ведь запретил тебе общаться с ними. Да, Клара? Мы с тобой еще поговорим!

Клара в ужасе смотрела на него. Хауссер нажал на газ и скрылся за углом. Для прикрытия они придумали неплохую историю, и Клара наверняка разнесет ее по соседям, когда те спросят, куда это вдруг уехали Шуманы. Хауссер еще не догадывался, как они собираются пересечь границу. Где находится «запасной выход» Брауна. У Кристофа могли быть просроченные документы на выезд, а может быть, и фальшивые, какими в свое время обзавелся Браун, но Хауссер все же не думал, что у них именно такой план. Оба способа не годятся: пограничный контроль сразу же откроет обман.

Хауссер нагнал «БМВ» на Шёнхаузер-алле и сел ему на хвост. В заднем окне ярко алел пионерский галстук Ренаты, без которого она никогда не выходила из дому. Верный солдатик партии! Хауссеру было неприятно подвергать ее таким испытаниям. Не ее вина, что родители оказались изменниками. Ему внушало уважение то, что чистая детская душа не поддалась их пагубному влиянию, а оставалась верна социалистической идеологии. Тем печальнее было знать, что уготовил ей неумолимый рок. Что ее мечта об участии в Олимпиаде рухнула, не успев расцвести. Что ее ждет одинаково жалкая участь и на Востоке, и на Западе. Все изгажено и испоганено.

В этот миг начались новости по каналу ГДР-1. Пресс-релиз Центрального комитета зачитал Гюнтер Шабовски, дрожащим голосом он объявил, что всем жителям дается право свободного выезда на Запад. Один журналист задал из зала вопрос, вступают ли в силу новые правила с настоящего момента, и Шабовски, поколебавшись, ответил:

– Да…

Хауссер стукнул кулаком по рулю. Ему оставалось только надеяться, что Шуманы слушают сейчас хит-парад или что радио в машине выключено. Но в любом случае теперь это уже только вопрос времени, так как очень скоро эту новость узнают на пограничном контрольном пункте. Если Шуман направляется к одному из контрольных пунктов в северной части города, где не скапливается столько народу, например к пограничному пункту на Борнхольмерштрассе, то его пропустят там не задерживая. Творилось настоящее безумие, и Хауссер не знал, как ему помешать.

Через десять минут они миновали Борнхольмерштрассе и продолжили путь в сторону Панкова к выезду из Берлина. Такой маршрут удивил Хауссера, который и без того был на грани паники. Шуманы поехали не в направлении одного из пограничных пропускных пунктов, но и не в сторону Дрездена, где жили родители Лены. Поток машин на дороге постепенно редел. Кроме тяжелых грузовиков с бурым углем, две их машины были чуть ли не единственными. «БМВ» прибавил скорость, и Хауссер с трудом сохранял дистанцию. Хауссер взглянул на указатель уровня топлива и увидел, что прибор сломан. Он не имел никакого представления, сколько бензина осталось в баке.

Через полчаса они свернули на Нойруппин и поехали в сторону Витштока. Хауссер начал понимать, куда они держат путь. Говоря о «запасном выходе», Браун имел в виду не Берлин. Хауссер вспомнил, что Браун был родом из Зальцведеля – городишки, расположенного на самой границе, разделившей два немецких государства; это было очень далеко от Берлина, но зато рукой подать до Запада. Очевидно, Браун досконально знал эту местность и поделился этой информацией с Кристофом. Вот где они собираются проскользнуть! Но им это не удастся.