В 535 году Велизарий с триумфом вернулся в Константинополь. После этого Юстиниан отправил его со второй кампанией на Запад – в Италию, до сих пор бывшую сердцем империи; ею не слишком умело правил король остготов. Выросший в обстановке постоянных стычек между своими регентами и знатью, юный правитель Аталарих был вынужден искать утешения в вине. К 18 годам он упился до смерти, и новым правителем остготов был избран его старший родственник Теодахад.11

Велизарий высадился в Сицилии в конце 535 года и с лёгкостью захватил её. Затем он отправился к берегам Италии и захватил древний прибрежный город Неаполь, находившийся в то время под контролем остготов. Поражение лишило легитимности престарелого Теодахада. Остготы, недовольные падением города и попытками Теодахада заключить перемирие с помощью продажи части земли Юстиниану, позволили воину по имени Витигес сместить Теодахада с трона и убить его. Древний германский обычай избирать правителем полководца был ещё в силе, и Витигес в письме обратился к своему народу:

Пока Витигес короновал себя в Равенне, Велизарий начал двигаться от побережья. В декабре 536 года он захватил Рим. Лёгкая победа в Северной Африке не повторилась, и у полководца ушло четыре года на то, чтобы добраться до Равенны и пленить Витигеса. В 540 году он захватил предводителя остготов и провозгласил себя хозяином Италии.13

Впервые за более чем сотню лет империя была на грани восстановления. Но связь между императором и Велизарием прекратилась. Юстиниан убедился, что его военачальник собирается объявить себя правителем Италии. Вместо того, чтобы позволить закрепить достигнутый успех, император приказал ему вернуться в Константинополь. Велизарий направился в обратный путь, захватив с собою Витигеса и оставив основные силы в Италии для поддержания византийского контроля. Чтобы защитить византийские гарнизоны, Юстиниан заключил договоры с предводителями трёх северных племенных союзов – гепидами, лангобардами[76] и герулами, уговорив их расположиться вдоль итальянской границы, на северо-востоке от гор, и защищать границу от любых посягательств других народов.14

Однако, как только Велизарий ушёл, оставшиеся остготы избрали нового правителя, воина по имени Тотила, и вновь начали сражаться против византийской оккупации. В течение следующих десятилетий контроль над Италией переходил от Византии к остготам и обратно несколько раз. Витигес погиб в неволе, племенные союзники Юстиниана продолжали стеречь границы, не принимая участия в конфликтах. Ни у кого не было достаточно людей, чтобы довести сражения до окончательной победы. Остготский посол отметил, что война «никому не принесла успеха», и это было еще преуменьшение.15

Войны в Италии и Северной Африке вкупе с грандиозным строительным проектом в Константинополе изрядно пошатнули казну государства. Договор о «Вечном мире» предусматривал, что Византия каждый год будет платить Персии дань, но Юстиниан более не мог себе это позволить. Оплата обернулась долгами. В июне 540 года Хосров отправился в Сирию и в качестве наказания ограбил древний город Антиохию.16

Велизарий ещё не вернулся в Константинополь со своей армией, а без этого у Юстиниана практически не было людей для защиты. Он отправлял Хосрову сообщения с обещаниями уплатить дань, как только соберёт деньги. Хосров принял отсрочку и начал медленно отступать через Сирию, взяв антиохийских пленников с собой. По дороге он возместил затраты на поход, требуя у лежащих на его пути византийских городов выкуп под угрозой уничтожения.17

В это время Юстиниану удалось собрать дань, но Хосров настоял на том, чтобы оставить персидский гарнизон на римской территории. Он также начал строительную кампанию, специально для того, чтобы обозлить византийского императора – приказал своим архитекторам составить точный план разграбленной Антиохии и по этому плану построить собственный город, точь-в-точь напоминающий Антиохию, на своей территории, близ Аль-Мадаина. Там он разместил антиохийских пленных. Арабский историк альт-Табари написал: «Когда они вошли в городу то жители каждого дома заняли соответствующий дом; это выглядело так, будто они никогда не покидали Антиохию». Большинство персов звали город Аль-Румийя, «Город греков»[77], но Хосров называл его «Построенный лучше Антиохии». Предвидя начало войны, он также построил стены для укреплений Дербента, города-хранителя Каспийских ворот.18

Юстиниан, не желая опустошать казну для финансирования дальнейшей войны, послал письмо с просьбой восстановления мира, но Хосров его проигнорировал. Он желал положить конец «Вечному миру», и в 541 году совершил очередное вторжение. К тому времени Велизарий уже вернулся и взял на себя защиту Византии. Он добился нескольких небольших побед, но очень скоро успех стал клониться на сторону персов: задолго до того, как война переместилась в Персию, Хосров захватил крепость Петру и окружающие ее земли, а попытки Велизария отбить крепость Нисибис провалились.19

Сражения не дали успеха византийской армии, но тут появился ещё более страшный враг. В 542 году, как раз когда Хосров пересекал Евфрат, чтобы вновь напасть на Византию, к пристани в Золотом Роге пришвартовался корабль, который привёз зерно из устья Нила. Холодная и тёмная погода прошлых лет сократила урожаи, и народ восточной части империи был слабее и голоднее, чем обычно. Но вскоре после того, как корабль бросил якорь, по порту начала распространяться болезнь. Это была хворь, известная с давних времён, но незнакомая жителям Константинополя: внезапная лихорадка, сопровождающаяся опухолями в паху и под мышками, с последующей комой и смертью.

Врачи, вскрывавшие тела погибших с целью найти причину заболевания, обнаруживали в центре опухолей гнойные нарывы, окружённые мёртвой тканью. Они ничего не могли поделать – ничто не помогало остановить распространение болезни. Поначалу смертность от нее не превышала последствия эпидемий, периодически прокатывавшихся по пригородам Константинополя. Однако в считанные дни уровень смертности удвоился, а затем удвоился вновь. Это была катастрофа, которой не было равных. Как написал Прокопий, «эта болезнь подошла близко к уничтожению всего рода человеческого».20

Болезнь в полной силе властвовала над городом в течение трёх месяцев. По словам Прокопия, «пять тысяч человек умирали каждый день, потом дошло до 10 тысяч, и на этом не остановилось». Некоторые жертвы покрывались чёрными прыщами размером с чечевицу и погибали в кровавой рвоте. Другие, сходящие с ума из-за лихорадки, погибали в страшных мучениях, когда их опухоли вскрывались. Агония некоторых людей длилась по несколько дней, а некоторые выходили из домов здоровыми, но лихорадка настигала их в пути, они падали и лежали на дороге до смерти. Иоанн Эфесский, переживший чуму, писал, что никто не выходил на улицу без таблички со своим именем, прикреплённой к руке или шее, по которым их опухшие тела могли быть опознаны родственниками.21