Он расскажет ей только часть из того, что произошло. Джулиана заслужила узнать хотя бы немного о незнакомце, за которого вышла замуж, и то, почему он вышвырнул Стейси, несмотря на его просьбу о помощи.

Эллиот коротко кивнул, взял Джулиану за руку и повел наверх, в спальню. Там он плотно притворил дверь и повернул в ней ключ.

И Эллиот рассказал ей. Он начал с отношений с Джайей, с того, что поначалу это был по сути ménage a trois[6]. Они со Стейси были молоды и считали, что делить между собой одну любовницу – это нечто возбуждающее. Джайя предпочитала Стейси, но когда тот не стал торопиться обнаруживать свои чувства к ней, ушла к Эллиоту.

Приехав после одной из деловых поездок, Стейси получил от нее ультиматум – либо он женится на ней, либо она останется с Эллиотом. Поняв, что любит ее, Стейси в то же время разозлился на друга. Ему показалось, что Эллиот решил увести у него Джайю. Тогда Эллиот отошел в сторону, оставив их вдвоем.

Ему показалось, что на этом все закончилось. Вместе со Стейси он отправился на север, в Равалпинди, потом еще дальше, до границы с Афганистаном, чтобы встретить там торговца, который собирался перевалить через Гиндукуш и добраться до Самарканда. Теперь Эллиоту казалось, что нападение на семьи англичан, план отвести их в безопасное место и то, что Стейси бросил его на произвол судьбы, – все имело отношение к Джайе.

Рассказывая, Эллиот памятью возвращался в прошлое, чего старательно избегал все это время. К постоянным побоям, к той ночи, когда его руки привязали к столу и методично, один за другим, вырвали все ногти. Как они дубасили его железными прутьями, пока он не выдержал и завыл, и выл не переставая.

Иногда его вытаскивали из конуры в глубине тоннеля и заводили с ним разговоры. Эллиот немного понимал их язык. Диалект, на котором они говорили, напоминал тот, который был в ходу в северном Пенджабе. Они считали его английским шпионом и поэтому выспрашивали о сроках военного наступления. И не верили, когда он говорил, что не знает ничего и ему это все равно.

Пытки, чередующиеся с голодом или с полуголодным существованием, постоянная бессонница, закончившаяся стойкой потерей сознания, чуть не убили его. Тюремщики говорили потом, что ждали его смерти в любой момент и даже показали ему пропасть, куда собирались сбросить его тело. Дикие животные добрались бы до него там и растащили на куски. Позже мучители не раз угрожали сбросить его туда живьем.

Речь Эллиота была монотонной, он описывал ужас за ужасом, закрыв глаза, шевелились только губы. Все вокруг перестало существовать, он не слышал смеха снаружи, не чувствовал пола под ногами.

Он даже не ощутил тот момент, когда замолчал, и установилась тишина. Его глаза так и оставались закрытыми. Веки налились свинцом, их невозможно было поднять.

Затем Эллиот почувствовал запах розовой воды, которую так любила Джулиана, почувствовал, как она дотронулась до него. Тепло ее тела перетекало в него, но он все равно не мог открыть глаз, не мог протянуть ей руку.

– Я ничего не сказал им про тебя. – Эллиот крепко сжал губы. – Они допрашивали, они мучили меня, но я ни разу не назвал твоего имени. Ты была моей, моей тайной. Это единственное, что им не удалось отобрать у меня.

Джулиана засунула руку ему в рукав и погладила его.

– Наверное, я не заслуживаю этого.

– Ты была светом и жизнью. Ты была теплом, а я стыл в стуже.

Эллиот открыл глаза. Она была рядом, не дальше чем на толщину волоса. Его окутывали волны восхитительного аромата и тепла. От нее веяло жизнью и домом.

– Как тебе удалось сбежать от них? – спросила она, и голос ее задрожал.

– Они научили меня убивать. Когда я помог им рассчитаться кое с кем из врагов, их Главарь стал относиться ко мне лучше. Но потом один из них позавидовал мне. Он убил своего соплеменника и свалил вину на меня.

– О! – Джулиана положила ладони ему на грудь. Эллиот почувствовал их тепло сквозь ткань сорочки.

– Я знал, что они тут же придут за мной. Поэтому спрятался в темноте. Они прислали лишь одного человека, потому что не очень боялись меня. Надо было убить его до того, как он начнет кричать. Потом оставалось только переодеться в его одежду. В темноте я прокрался в туннель, где они держали оружие, и забрал свой винчестер и остаток патронов. Кто-то увидел меня. Я выстрелил в него и бросился бежать. Помчался в горы, не оглядываясь назад. Я плохо помнил себя в тот момент, но знал, что они где-то рядом, у меня за спиной. – Тут он коротко улыбнулся. – Но я был на высоте. Впрочем, как всегда. Я ускользал от них, как дикий зверь, прокладывая фальшивые следы, пересекая реки, и молился, чтобы невзначай не наступить на кобру и не умереть тут же. Я должен был вернуться домой, в смысле в Шотландию. Должен был! – Он убрал волосы от лица Джулианы. – Я должен был вернуться домой, к тебе.

Из ее глаз закапали слезы.

– Я так боялась, что ты пропал. Я думала о тебе каждый день, каждую минуту.

– Мне кажется, я чувствовал это. Я мог отчетливо видеть тебя даже в самой кромешной мгле.

– Как тебе удалось вернуться к себе на плантацию?

– Мне это совершенно непонятно, любимая. В какой-то момент я пересек границу с Пенджабом и продолжал идти внутрь страны. Вероятно, бессознательно двигался по направлению к дому. Махиндар рассказал, что нашел меня примерно в десяти милях от плантации, ползущего, полуслепого от болезни. Но он узнал меня.

Махиндар упал на колени рядом с ним и прижал к себе Эллиота, грязного и завшивевшего. Индус рыдал, раскачиваясь из стороны в сторону, и все время повторял: «Сахиб, я вас нашел! Я вас нашел!»

Эллиот с трудом припоминал кухню в доме на плантации, плачущих Камаль и Чаннан, восклицавших что-то. Они втроем кинулись за водой, едой, чистой одеждой и бритвой, чтобы сбрить колтуны в волосах на голове и в бороде. Он вспомнил, как они принесли показать ему Прити, которой уже было не два месяца от роду. Потом рассказали, что Джайя умерла, что Стейси бросил ребенка на них, а сам подался неизвестно куда.

Несколько недель с этого момента до выздоровления уже в Шотландии прошли как в тумане. Эллиот пребывал в оцепенении, ему казалось, что он видит сон.

Он вспомнил один день в доме Патрика в Эдинбурге, когда понял, что больше не может слоняться в спальне из угла в угол. И тогда у него родился план, как вернуть себя к жизни.

Джулиана положила ему голову на грудь, а Эллиот прижался щекой к ее волосам, прикрытым шарфом. У нее имелось все, чего не хватало ему, – красота, доброта и чувствительность. Когда-то он мог быть очаровательным, как она утверждает сегодня, а еще заносчивым и уверенным в том, что в его силах сразиться с целым миром и победить. Слишком поздно ему стало понятно, что он настолько же слаб, как те идиоты-англичане, которые решили устроить прогулку по афганским горам и которых он презирал, пусть даже обеспечивая им безопасность.