— Кха? — она подавилась чаем.

— Ну, подвал. Он под домом, — я изобразила пантомиму «я у мамы строитель». — Там внизу.

Рай стер с лица брызги чая и мрачно проговорил:

— Рисса, душа моя, твои тараканы сегодня праздник отмечают? Ты им пить не давай.

— Тьфу, на вас, — я в сердцах взмахнула рукой. А в ней чашка. В общем, Рай зря сегодня светлый костюм надел.

Эфа щелкнула пальцами, и бежевая ткань снова стал привычного цвета, а не выглядел, будто кто-то до комнаты задумчивости не добежал, причем фонтанирую.

— Есть, конечно. Как и в любом нормальном доме.

Бордель не очень подходит под определение «нормальный», но по факту здесь работают самые адекватные люди во всем городе.

— А зачем тебе туда? — осторожно спросил Рай, когда мы уже спускались по ступенькам.

— Я все же не думаю, будто фон Густ был простаком. Если он сказал, что нашел способ воспроизвести камень силы, то вряд ли имелось в виду тысячу невнятных вариантов. Он мог подозревать своего помощника в чем-то и спрятать настоящие записи. То, что он оставил их здесь, сомнительно, ну а вдруг повезет.

— А почему именно в моем доме? — Эфа недовольно стряхнула с пышной юбки клок пыли.

— Он здесь жил, — я развела руками.

Подвал как подвал. Я повертела головой, но ничего противозаконного не нашла. Возле одной стены стеллаж с бутылками. Кучи хлама и сломанной мебели. И все.

— А что здесь от предыдущих хозяев? — спросил Рай.

Эфа молча указала на стеллаж. Сама владелица была не в настроении, видимо горничные получат за халатное отношение к работе вовсе не премию, а то чем промышляют в особых комнатах для извращенцев.

Фон Тилль в лучших традициях вора-домушника простучал стену, ощупал каждую бутылку, потом нажал на какую-то загогулину в резьбе и вытащил на свет свернутый в рулон тонкий лист бумаги.

«Тому, кто это найдет» значилось в заголовке. Я усмехнулась. Для начала было бы неплохо оставить хоть одну подсказку, прежде чем писать такие пафосные послания.

Пробежалась глазами по расчетам и спешно свернула лист обратно.

— Рисса? — удивился Рай, когда я стала запихивать трубочку себе за пазуху.

— Ты жаждешь очередную печать неразглашения? Вот и я не хочу. — Там основной ингредиент кровь Кененга. — Поэтому мы ничего не читали. А если и читали, то не поняли. Отнесем это фон Нэльсу, вот он обрадуется.

Но юный граф сам спешил к нам. Столкнулись мы с ним возле дома, в который завернули по дороге, поскольку Рай захотел переодеться в нечто менее маркое. И зачем орать на всю улицу: «Маркиза раздевайтесь!» лишь завидев меня?!

— Слушай, Феликс, у тебя вот такой шанс избежать травм, — Рай показал расстояние между пальцами меньше миллиметра. — Советую воспользоваться им.

Юный фон Нэльс гулко сглотнул и покосился на задумчивого Дорея. Исполнитель был первым, кто явился на мой крик о помощи, когда я повисла на герцоге не давая искалечить юное дарование.

— Я нашел, что значит татуировка у маркизы на… ну там, в общем, — обижено проговорил Феликс. — Случайно наткнулся на описание в старинном манускрипте.

— И откуда ты о ней знаешь? — Рай прямо лучился подозрительность и желанием кому-то врезать.

— Так все знают, — граф удивленно моргнул за стеклами очков.

Супер. Осталось только в газете фотографию крупным планом напечатать. Ганс умрет от восторга.

— И? Что она значит? — я постаралась говорить, не скрипя зубами, но не очень получилось.

— Ош тахом клавер дос, — на древнем языке с умным видом выдал фон Нэльс.

— Я его все-таки сейчас ударю, — сообщил кому-то на потолке Рай.

— Послание. Письмо, — спешно исправился юный граф. — Дословно «знать, не забыть и сделать». Обычно к такому посланию события сами тянутся.

— Ну, здорово. Я счастлива. И как нам прочитать это без сомнения важное письмецо?

Фон Нэльс покраснел. Мне заранее поплохело.

— Такая метка активируется прикосновением к ней. Только трогать должен некромант, это ж послание мертвого.

Дорей хрюкнул, а герцог лишь прикрыл глаза и смачно высказался о происходящем. Приличных даже предлогов в речи не было. А я прохрипела, когда смогла вернуть челюсть на место:

— То есть я должна дать некроманту потрогать себя за… откуда ноги растут?!

— Да, — граф еще сильнее покраснел. От его ушей смело можно было прикуривать.

Оплотом спокойствия в нашей мизансцене осталась только матушка. Маркиза фон Клей пожевала губами и спросила:

— Мне поговорить с душкой-Манфредом?

Я в живую представила этот разговор и уронила лицо на ладони, подвывая от смеха. Но веселилась я зря.

В доме некроманта было тихо и спокойно. Пока не заявилась туда наша компания. Причем меня тянула мама за руки изо всех сил.

— Рада видеть вас в здравии, — маркиза величественно склонила голову.

— И вам того же, — буркнул Манфред обозревая гостей и особенно вырывающуюся меня.

Вернувшаяся память не сделал из него злодея, но и душкой он быть перестал. Нормальный адекватный мужик. По крайней мере, пока Ксана рядом. Мне по секрету тут шепнули, что скоро у них свадьба. Снова.

— Право несколько неудобно, — начала мама и всем сразу стало ясно, что все ей удобно, — но нам нужна твоя помощь.

— Ему врач запретил использовать силу временно, — влезла Ксана, плечом оттесняя мужа бывшего и будущего.

— Да там ничего и не надо будет, только коснуться, — Феликс объятый огнем эксперимента отодвинул скромность в сторону.

— Кого коснуться? — Манфред, хорошо знающий с кем связывается, сразу решил выяснить обо всех подводных камнях.

Я молча подняла руку. Точнее мама подняла мою руку. Рай за спиной вздохнул, но спорить не стал.

— А в чем подвох? — некромант-то у нас ученый.

— Надо коснуться голой кожи, — с медовой улыбкой пояснил Исполнитель. Ничего папочка, я тебе это припомню — научу Жулю гадить слизью в твои тапки.

— Где? — Манфред стал еще подозрительней, наблюдая нашу безмолвную борьбу.

— На попе! — радостно озвучила мама то, о чем говорить никому не хотелось.

Повисла напряженная пауза. Манфред удивленно выпучил глаза и открыл рот.

Первой отмерла Ксана. Она с наидобрейшим выражением лица закатал рукава и вкрадчивым тоном спросила:

— Вы предлагаете ему потрогать чужую женщину за такое интимное место?

— Чего это оно интимное? — удивился Дорей.

— А что каждый может лапать любую бабу за него?! — начинала тихо свирепеть Ксана.