– Мы договорились или нет?

– Через десять секунд не уйдешь, заставлю тебя вышвырнуть. У моих ребят давно руки чешутся…

– Ты не сказал, догово…

– Время пошло!

– Отец…

– Раз… Два… Три…

Дусик вскочил с кресла и пулей вылетел из комнаты.

Пока он несся по ресторанному залу, лавируя между столиками, кусал губы, чтобы не разрыдаться от злости и отчаяния, а когда вылетел на крыльцо, дал волю слезам. Не обращая внимания на недоуменный взгляд толстомордого швейцара, караулившего вход, Дусик плакал, утирая нос рукавом парчового пиджака. Наревевшись, он высморкался все в тот же пиджак – платок он носил в кармане дубленки, а она осталась висеть в гардеробе. Надо было за ней вернуться, но Дусик не мог заставить себя еще раз войти в помещение, где его унизили, – лучше добраться до машины раздетым, а за дубленкой ассистента послать…

Дусик поежился, обнял себя руками за плечи и поспешил к машине. На стоянке их было пять. Его самая позорная – раздолбанная «Ауди-200». Круче всех, естественно, папашкина – черный «Линкольн» с такими блестящими дисками, будто они сделаны из платины…

При мысли о вожделенном драгметалле Дусик погрустнел еще больше. Похоже, обвешаться платиной в ближайшее время не получится, а запись диска придется отложить на неопределенный срок… А во всем виноват этот жирный козел, которого и отцом-то назвать язык не повернется… Гад распоследний! Сволочь уголовная! А уж строит из себя… Бизнесмен, мать его! Меценат, блин! Чистоплюй хренов! Девчонку пожалел! Сына бы лучше пожалел, а не какую-то приблудную дуру в дерматиновых ботах…

Дусик сел за руль своей раздолбайки, яростно крутанул ключ в замке зажигания. Мотор рыкнул и заглох – такое часто случалось, но именно сегодня это привело Дусика в такую ярость, что он со всего маху долбанул по приборной панели. Стекло спидометра треснуло, кожа на костяшках лопнула, и из раны потекла кровь. Дусик слизнул ее. И как только ощутил во рту соленый привкус, его будто током шибануло… Он понял, почему отец нисколько не беспокоится из-за брюликов, которые могут достаться чужому человеку… Они уже у него! Наверняка его люди давно обшарили квартиру (для них бабкины замки не преграда!) и нашли сокровища!

Только не это, черт возьми, только не это!

Все еще облизывая кровоточащий кулак, Дусик выудил из кармана пиджака сотовый телефон, раскрыл его, нашел в меню нужный телефон, нажал на кнопку дозвона…

– Алло, – услышал он через несколько секунд.

– Абрам Маркович, это Дусик…

– Здравствуй, дорогой, что ты хотел?

– Помните, я недавно рассказывал вам о драгоценностях моей семьи?

– Да, конечно… А что, они нашлись?

– Я тоже хотел бы это знать… Вот и звоню… – Дусик вновь слизнул кровь, прижав телефон плечом к уху, обмотал кисть шелковым шарфиком. – Вы ведь на моего отца работаете, на Эдуарда Петровича Новицкого?

– Мы сотрудничаем.

– Если бы он нашел драгоценности, он бы вам сказал об этом?

– Думаю, он пришел бы для оценки именно ко мне…

– Но он не приходил?

– Нет.

– Спасибо, Абрам Маркович, – с явным облегчением протянул Дусик, – вы мне очень помогли…

Закончив разговор, Дусик улыбнулся. Настроение его улучшилось. Сокровища не у отца – уже хорошо! Значит, есть шанс их найти… И он найдет, потому как ищет, не то что остальные…

Дусик взялся за ключ, повернул его в замке… Машина завелась, как говорят, «с полпинка». Радостный Дусик вырулил со стоянки и направил автомобиль в сторону своей любимой кондитерской, располагающейся неподалеку. Сейчас он купит огромную коробку конфет с коньяком (такую же, как покупал вчера, – многоярусную), приедет домой, ляжет на диван и обмозгует план дальнейших действий. Похоже, он уже начал формироваться в его голове.

К подъезду своего дома Аня не подбегала – подлетала! Даром что была обвешана сумками: через плечо кожаная, в одной руке полиэтиленовая с курткой, в другой бумажная с цветком, а пакет молока она держала двумя свободными пальцами за угол. Торопилась Аня по двум причинам: первая – не терпелось поскорее поставить орхидею на подоконник рядом с фикусом и посмотреть, как эта парочка будет вместе смотреться, а вторая – тетя Сима, бедняжка, по ее милости осталась без обеда, так хоть ужин бы ей вовремя принести.

Стоило подумать об ужине, как в Анином животе заурчало – протестовал пустой желудок, в котором со вчерашнего вечера не было ничего съестного. Конечно, его никогда особенно не баловали: хозяйка обычно ела только два раза в день и какую-нибудь гадость типа бумажно-хрящевой колбасы или китайской (пластмассовой) лапши быстрого приготовления, но чтобы за сутки ни крошечки – такого еще не бывало.

С думами о еде Аня вошла в подъезд. Семь ступенек, которые отделяли ее от квартиры тети Симы, преодолела в два прыжка. Уронив сумку с курткой под ноги, Аня позвонила.

Никакого ответа.

Ушла, что ли? Не дождавшись Ани, отправилась в магазин сама?

Аня приникла к замочной скважине, горизонтально прорезанной, достаточно широкой, чтобы увидеть, есть ли в квартире свет. Света не было. Значит, ушла. И ключа в двери нет. Точно, ушла… Бедная бабка пошлепала на ночь глядя в магазин, не дождавшись жестокосердной соседки, решившей уморить ее голодом…

С такими мыслями Аня начала подниматься по лестнице, стараясь ступать аккуратно: свет в подъезде горел только на третьем. И это несмотря на то, что позавчера она лично вкручивала лампочку на своем этаже. Утром глянула – ее уже нет. Видимо, соседи подсуетились – с ней на площадке жили личности крайне неблагонадежные: запойная пьяница Ольга Дубль Три (хорошо, не Шанель Номер Пять) и перманентный пьяница Костя-Шняга. Первая две недели куролесила, потом месяц в себя приходила, второй «бухал» с утра до ночи с небольшим перерывом на сон, при этом ни Оля, ни Костя себя алкоголиками не считали.

Когда Аня ступила на лестничную площадку своего этажа, первое, что увидела, это валяющуюся на бетонном полу картонную коробку в форме ларца. Несмотря на полумрак, Аня разглядела, что она перевернута и вскрыта, а из-под откинутой крышки вывалилась горсть трюфелей…

Завороженно глядя на поблескивающие пестрой фольгой конфеты, Аня сделала шаг к своей двери… и наткнулась (сначала ногами, а потом и взглядом) на нечто большое, темное, лежащее поперек площадки и загораживающее проход.

Аня сделала еще шаг. Под ногами что-то хрустнуло, кажется, стекло. Темное нечто приобрело очертания…

На бетонном полу лежал человек!

И, как подсказывало Ане предчувствие, мертвый.

Пакет с орхидеей выскользнул из ослабевших Аниных рук и с грохотом упал. Рядом с горстью конфет появилась кучка земли, рядом с разбитыми очками – черепки от горшка, рядом с мертвой женщиной – мертвый цветок… А аромат орхидеи перемешался с запахом смерти!