– Как так?

– Да, скорее всего, один из графских правнуков присвоил фамильные безделушки, а с остальными делиться не хочет. Поэтому к Шацу и обратился, не всякий возьмется за незаконные сделки…

– Ну за такие-то комиссионные!

– Да уж, комиссионные Шац получит не хилые! Тысяч двести, и все необлагаемые налогом…

– Он деньги любит…

– А кто их не любит? – резонно заметил Штурм. – Тем более что он на историческую родину собирается… В Израиль.

– На ПМЖ?

– Да.

– Вы уверены?

– Я слышал краем уха, быть может, это сплетня…

Эдуард Петрович нахмурился и погрузился в думы. Штурм еще что-то вещал своим срывающимся на визг шепотом, но, так как его россказни никакого отношения к Шацу не имели, Новицкий пропускал их мимо ушей. Он выстраивал в уме логическую цепочку.

Итак, два месяца назад он надумал подарить кинжал Эль-Саладина, коим владел больше пяти лет, послу Сирии, об этом своем решении он обмолвился Шацу, и буквально через несколько дней тот позвонил ему и огорошил новостью, что в их кругах ходят слухи, будто кинжал ненастоящий. Старинный – да, дамасский – да, но не тот, легендарный, из гробницы воина. Всего лишь искусная копия трехсотлетней давности. Вывалив на Вульфа эту новость, Шац тут же предложил провести детальную экспертизу кинжала. Не на глазок, а по науке, при помощи какой-то мудреной аппаратуры, определяющей возраст вещи с точностью до года. Вульф согласился, и на следующий же день нож был у антиквара, а еще через день ломбард ограбили. Пропало многое, в том числе кинжал, налетчики ворвались в помещение именно в тот момент, когда Шац снимал кассу и перекладывал деньги в сейф, где, собственно, он и хранился.

Воров искали и милиция, и мафия, но они как в воду канули. Кинжал канул вместе с ними. Шац, дабы компенсировать Вульфу утрату, подарил браслет из комплекта. Естественно, он не шел ни в какое сравнение с оружием Эль-Саладина, но тоже был ценен. Новицкий дар принял (куда ж деваться!), но надеялся кинжал вернуть – велел Шацу следить, не всплывет ли он на прилавке какого-нибудь ломбарда или на сайте интернет-магазина. Но месяц о нем не было ни слуху ни духу, а потом им убили его мать…

Это первое звено цепочки. Дальше второе: Шац ищет покупателей на старинные украшения. Но при этом не предлагает их Новицкому, должником коего является и который, собственно, мог бы их купить, так как располагает достаточными средствами. И третье: Шац собирается в эмиграцию, хотя никогда раньше не изъявлял желания покинуть Россию – здесь у него хороший бизнес, дом, родственники…

Три звена логической цепочки. Если соединить первое с последним, то получается вот какая штуковина: Шац не просто знаком с убийцей матери, но еще и в сговоре с ним…

Придя к такому выводу, Вульф растерялся. Он не верил в то, что Шац осмелился пойти против него. Осторожный, даже трусливый, тот не сделал бы такой глупости…

«Надо все проверить, – решил Вульф, – а потом делать окончательные выводы». Быть может, Шац никуда не собирается, а история с отъездом всего лишь сплетня. И цацки он продает не материны – мало, что ли, в России графьев да князьев было. А то, что ему не предлагает, легко объяснимо – с других можно дороже содрать, а с Вульфа он не посмеет…

Вот тебе еще одна цепочка! Осталось выяснить, какая окажется верной.

А тем временем Штурм, заметивший, что его не слушают, обиженно замолчал, а после и вовсе ушел, бросив напоследок, что обмен готов совершить в любое удобное для Эдуарда Петровича время.

Проводив болтливого коллекционера до двери, Вульф вернулся в кресло. Прикурил очередную сигару, опрокинул в себя остывший кофе, поморщился – он терпеть не мог несладкие напитки, пил через силу, теша себя иллюзией, что не набирает лишние калории.

– Андрюха, вели, чтобы мне принесли горячего кофе, – распорядился Вульф. – И не черного, а со сливками и сахаром… А лучше бутылку вина, думать буду.

– Здесь?

– Здесь, а что?

– Там администратор волнуется, говорит, клиенты покурить рвутся… А вы велели сюда никого не пускать.

– Пусть скажет, технический перерыв… Типа пепельницы моют. – Он поерзал на кресле, что-то ему и кресло стало мало. – Слыхал, что дурик ментоловый говорил?

– Слыхал.

– Что думаешь?

– Думаю, Шац неспроста эмигрировать собирается. Причем втихаря… Когти рвет, это ясно. Если, конечно, история с его отъездом не сплетня…

– Проверь.

– Сейчас же займусь.

– И прикажи ребятам последить за конторой… А то вдруг Абрашка прямо сегодня слинять соберется…

Андрюха дернул головой, типа «есть, шеф». Получив подтверждение тому, что его поняли, Вульф отдал следующий приказ:

– Еще узнай адрес и телефон коллекционера Александра Чевчевадзе, надо расспросить его о загадочных графских драгоценностях. Что-то мне вспоминается, будто цацки моей матушки тоже какой-то еврей с короткой фамилией описывал… – Эдуард Петрович побарабанил толстыми пальцами по подлокотнику кресла. – Уж не на них ли Шац покупателей ищет…

– Может, нам с ребятами к нему наведаться и напрямую спросить? – Андрюха сжал кулаки и стал постукивать одним о другой, словно они у него чесались. – Поговорить с ним по душам, как вчера?

– Не надо, я сам.

– Прямо сейчас поедем?

– Нет, сейчас не стоит. Сначала я должен все проверить, потом переварить, сделать выводы, а уж после… – Он, хищно улыбнувшись, замолчал, но Андрей без слов понял, что Вульф имел в виду.

В этот момент дверь в курительную распахнулась, и в помещение ввалился один из Вульфовых мальчиков по кличке Панцирь.

– Шеф, там вас спрашивают…

– Кто?

– Да тот пидорок, помните, которого вы велели к вам не пускать? – Панцирь растерянно почесал свой плоский затылок. – Вот он опять приперся…

– Боже, как он мне надоел! – простонал Эдуард Петрович.

– Может, ему того… вдарить?

– Вдарь… Хотя нет, не надо… – Вульф смачно выругался. – Принесла же его нелегкая! Ладно, зови!

Дусик стоял у двери, ожидая, когда ему позволят войти. Пока квадратноголовый парниша докладывал боссу о том, кто к нему пришел, Дэнис прихорашивался у зеркала: взбивал изрядно поредевшие кудри, замазывал тоном мешки под глазами, расправлял пышный воротник рубашки так, чтобы был виден красивый кулончик с Купидоном, болтающийся на витой цепочке из белого золота. Сейчас он мог позволить себе лишь белое золото, на платину у него денег не было…

Пока, пока не было! Обыск сараев ничего не дал. Ни в одном сокровища не обнаружились… Да и не рассчитывал он, если честно, так скоро их найти. Чтоб чего-то добиться, надо пострадать, сей жизненный урок он давно усвоил. Это другим все дается просто так, а ему потом, кровью и унижением. Всю ночь потел, ломая замки, перетряхивая пыльные мешки, таская в машину ящики, которые не успел просмотреть; под утро чуть не истек кровью – был покусан собакой, чей хозяин заметил его у сараев и спустил на вора чертового пса, а унижаться придется сейчас перед собственным папашей. Старый бандит ни за что не даст денег сразу, сначала поизгаляется. Или вообще не даст. Но у Дусика есть к нему одно предложение, от которого он точно не откажется… На этом страдания Дусика закончатся, и он сможет увешаться платиной с ног до головы!