Бес поглядел на потолок:

– А там еще один этаж?

– Да.

Ханна метнулась к пандусу на второй этаж и хотела было побежать наверх, но бес ее снова удержал – на этот раз за руку.

– Осторожно, – сказал он. – Мне здесь совсем не нравится.

Ханна высвободила руку и бросилась наверх. Пандус вел на широкую площадку под открытым небом. Небо застилали темно-оранжевые полосы туч, как перед бурей. По углам площадки стояли фонари. В тусклом свете видно было, что здесь нет ни машин, ни тети Зои.

Но в дальнем конце что-то было. Там, в сумраке, притаилась огромная тень. В рост ребенка, но гораздо шире.

– Что это?

– Это… – сказал подошедший Ветроцап, – это волк.

– Волк? Выдуманный волк?

– Может быть, и нет. После того как люди изобрели ружья, звери стали прятаться в Позади. Они сюда приходят, когда их никто не видит.

Волк поднял голову и посмотрел прямо на Ханну. Его глаза светились золотыми огоньками.

– Хотя, по правде говоря, – испуганно добавил бес, – настоящие волки такого обычно не делают.

– А тут безопасно?

– Гм, а все утверждают, что я один такой тупой, – проворчал Ветроцап, схватил Ханну за руку и потянул к пандусу. – Нет, голубушка, здесь очень опасно. Пойдем. Быстрее.

– А вдруг он напал на тетю Зои? Она очень боится волков.

– Ни на кого он не напал. Мы бы услышали, как он ее ест.

Ханна продолжала упираться до тех пор, пока на первом этаже снова не зазвучали шаги и голос тети Зои. На этот раз можно было разобрать, что именно она выкрикивает.

Мамино имя.

Ханна, подталкиваемая бесом, не спускала глаз с волка и попятилась по пандусу, отходя на безопасное расстояние, а потом повернулась и пустилась наутек. Они ворвались на первый этаж, и, к огорчению Ханны, в противоположном углу парковки все изменилось. Вместо выхода на Уолнат-стрит там появился еще один пандус, но не наверх, а вниз.

– Офигеть, – хмуро сказал Ветроцап. – Ненавижу, когда такое случается. Этот пандус – очередная проклятая метафора.

– А что такое метафора?

– Пафосное имечко для бесов-планировщиков. Эти сволочи ужасно пронырливые. Плодятся в историях, как вши, и повсюду разбрасывают символы. А она, конечно же, внизу.

Они поспешили вниз по новому пандусу, но на середине остановились. Здесь, куда не дотягивался тусклый свет первого этажа, начиналась темнота. Они замедлили шаг и пошли осторожно, пытаясь сообразить, как далеко вглубь уходит пандус.

Когда пол под ногами выровнялся, все погрузилось в непроглядный мрак. Ханна, вытянув руки перед собой, шагнула в шелковистую черную тьму, но тут же вспомнила кое-что, обернулась и чувствительно шлепнула Ветроцапа по макушке.

– Эй, за что ты меня?

– Он тоже так делал. В Сибири. И ты засветился.

– А, ну да. Он это умеет. А ты – нет.

Ханна пристально вгляделась во мрак. Она давным-давно знала, что так глаза привыкают к темноте и можно увидеть то, чего сразу не заметишь.

Но это не помогло. Видеть было совершенно нечего. Внезапно раздался голос тети Зои:

– Ханна! Иди сюда скорей! Она здесь.

Кристен заблудилась.

Заблудилась окончательно и бесповоротно. Она бегала по подземной стоянке вот уже несколько часов, а может быть, несколько суток или даже лет. Она бросилась вдогонку за дочерью и неизвестной женщиной, как только они скрылись в темноте. Бегала она очень быстро. Она всю жизнь занималась бегом, и хорошо тренированное тело никогда ее не подводило. Но она их не догнала. Их нигде не было.

Либо подземная стоянка была без конца и без края, либо сама Кристен блуждала и сворачивала не туда. Пришлось замедлить бег, чтобы не наталкиваться на бетонные колонны, невидимые в темноте. Они стояли не рядами, а как попало. Куда бы Кристен ни кинулась, в каком бы направлении ни бежала, что-то преграждало ей путь. Она не могла даже отыскать стен или хоть каких-то ориентиров, позволяющих определить размеры этого выстуженного места. Она блуждала где-то в самой середине.

То и дело она окликала Ханну, но ответа не получала. Ханна ушла. И больше не вернется. Исчезла в будущем с кем-то другим.

Срывающимся голосом Кристен снова позвала дочь.

И на этот раз… что-то услышала.

Оставив Ветроцапа позади, Ханна помчалась в темноту нижнего этажа, туда, откуда вроде бы донесся голос тети Зои.

– Зои! Ты где?

– Ш-ш-ш!

Ханна повернула и побежала быстрее. Теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она разглядела силуэт тети, окутанный густым мраком. Зои стояла неподвижно и прислушивалась, склонив голову набок.

– Что ты здесь делаешь? – Ханна схватила тетю Зои за руку. – Пойдем отсюда. Надо искать маму.

– Вот я ее и ищу. Она где-то здесь.

– Не может быть.

– Может.

Ханна громко позвала маму. Звук отскочил от стен и упал на землю.

– Ее здесь нет. Она бы к нам подошла.

Зои подняла руку, требуя тишины. Ханна начала злиться – ну что за глупости, напрасная трата времени, надо выйти на улицу и продолжить поиски где-нибудь еще, где угодно, только не здесь, – но вдруг что-то услышала.

Звук шагов по бетонному полу. Совсем рядом. Шлепанье босых ног.

Ханна с тетей Зои обернулись.

Но там никого не было.

Кристен бросилась на звук. Снова больно ударилась о колонну, чуть не упала, но продолжала бежать, морщась от боли. Раз за разом выкрикивала имя дочери. Ответа не было.

Но она знала, что́ услышала.

Голос Ханны. Дочь ее звала.

Кристен остановилась и медленно повернулась кругом. Прислушалась.

– Позови меня, – сказала она как можно спокойнее. – Позови меня еще раз. Прошу тебя.

Она повторяла это снова и снова, не чувствуя, как слезы текут по щекам.

Ханна и тетя Зои переглянулись.

– Ты слышала?

– Да, я что-то слышала, – сказала тетя Зои. – И на улице слышала, как она тебя звала. Поэтому сюда и прибежала. Но она не здесь.

– Она… не совсем здесь, – сказала Ханна.

– Как это?

– Дьявол говорил, что тут для каждого все по-разному. Может быть, она совсем рядом, но не может отыскать к нам дорогу.

– И что же делать?

– Попробуем еще раз.

Они снова выкрикнули мамино имя. Ничего не произошло. Ханна запаниковала. Она знала, что мама где-то рядом. Она ее просто чувствовала. Мама была почти здесь, но очень далеко, а времени совсем не оставалось.