—У кого у нас? У тебя что, опять в глазах двоиться, Стрельникова?

—Четвериться!— тут же огрызается.— У тебя колется щетина! Всё лицо мне исцарапал!

—Да ладно?— ухмыляюсь.— А мне казалось, тебе понравилось. Ты так дышала тяжело, когда я тебя целовал.

—Это… от недостатка кислорода. Вы как вантуз ко мне присосались!

Закрыв глаза, сжимаю пальцами переносицу и усмехаюсь. Звездец просто. С вантузом меня ещё никто не сравнивал…

—Всё, остановите здесь, мы приехали.

Удивлённо выгибаю бровь, тормозя возле огромного многоэтажного здания с большой огороженной территорией.

—Это что… клиника?

Вот уж этого правда не ожидал.

Не сказал бы, что у меня были какие-то конкретные предположения по поводу того, зачем курносой нужны бабки. Ну кроме секты, естественно. Или каких-нибудь бандосов, которым она за что-то задолжала.

Реально, в эти две версии я бы поверил гораздо быстрее, потому что, кажется, у девчонки талант влипать во всякое дерьмо. И да, меня в этот список тоже можно включить.

Но к тому, что мы в итоге приедем к воротам частной клиники, я как-то был не готов.

—Боюсь спросить, что тебе может быть здесь нужно?— достав из бардачка пакет с бабками, поворачиваюсь к курносой.— Тем более за такую, мягко говоря, не маленькую сумму. На тяжело больную или умирающую ты не похожа. Так что этот вариант отпадает.

—А это уже частная жизнь. Вас такие вещи не касаются.

Судя по тому, как Лиза дёргается, она явно нервничает. И это напрягает. Клянусь, в любой другой ситуации решил бы, что это какая-нибудь палёная клиника, вырезающая из нищих дурочек органы за бабки, но курносая сюда приехала платить, а не продавать. А как я уже сказал, на умирающую она не похожа.

—Меня касается всё, что касается тебя, Лизочек. Тем более, раз уж я плачу. Так что если хочешь получить деньги, то говори на что собралась их потратить.

—Грудь я решила увеличить! Хочу, чтоб прям большая была!— выпаливает раздражённо.— Третий размер! Всегда о нём мечтала! Довольны?! А теперь отдайте деньги! Или больше я не стану ничего изображать перед вашими родителями! Я серьёзно!— вырывает у меня из руки пакет с баблом, рывком открывает дверь машины и буквально вываливается на улицу.— И да, как вы понимаете, я здесь останусь ночевать. После операции нужно отлежаться. Так что ждать меня не надо, встретимся завтра на работе. С переездом, как понимаете, тоже придётся повременить. До свидания, Кирилл Сергеевич,— специально выделяет интонацией моё имя и отчество. Гадина мелкая. Разворачивается и засунув пакет подмышку быстро топает по направлению к клинике, то и дело увязая каблуками в земле.

Ещё с пару минут смотрю на ворота, за которыми скрылась эта мелкая вруха, а потом выхожу из машины и двигаю следом.

Лиза

Прижав к груди пакет с деньгами, быстрым шагом иду по коридору клиники. Сердце в груди тарахтит как ненормальное.

Потому что страшно. Страшно, что сейчас я приду, а врач вдруг скажет, что стоимость операции повысилась. Или если окажется, что дату перенесли, потому что на Машкино место поставили какого-то срочника, например. И как пройдёт сама операция тоже страшно.

Хотя я и стараюсь мыслить позитивно, но всё равно прекрасно понимаю, что операция не гарантирует Маше выздоровление. И то, что это, по сути, её последний шанс снова ходить, я тоже понимаю.

До встречи с хирургом осталось ещё полчаса, поэтому решаю в начале зайти к сестре.

Замираю перед её палатой и медленно вдыхаю через нос, чтобы немножко успокоиться.

После того, что произошло на встрече с родителями Горского мне это необходимо. Мало мне нервов из-за предстоящей Машкиной операции, так теперь ещё этот дурацкий поцелуй из головы не выходит.

У меня до сих пор горят губы. И вообще вся кожа вокруг.

Снова достаю из клатча зеркало и смотрю на своё отражение. Боже, я похожа на какую-то утку! У меня вместо губ два пельменя! Надеюсь, что Маша этого не заметит…

Открываю гигиеничку и наношу ещё один слой помады на повреждённую кожу, хотя едва ли это поможет мне скрыть весь масштаб катастрофы.

Клянусь, до сегодняшнего дня я даже не знала, что можно так целоваться.

Хотя, откуда бы мне знать, как можно. Не сказала бы, что у меня в этом плане большой опыт. По сути, Горский первый мужчина, поцеловавший меня по-настоящему…

От этой мысли сердце дёргается и ускоряется, а по коже прокатывает волнение, потому что я снова зачем-то вспоминаю руки босса, блуждающие по моему телу и горячее дыхание на коже.

Боже, нужно срочно перестать об этом думать!

И в следующий момент мне это удаётся, потому что дверь Машиной палаты вдруг резко распахивается и я со всего размаху получаю деревяшкой прямо по голове.

—Ай, бля…………шкой от ремня тебе по жопе надо дать, Маша, чёрт тебя подери!— выпаливаю, хватаясь за ушибленный лоб, на котором теперь точно вылезет здоровая шишка.

Это видимо в добавок к моим утиным губам. Чтоб я уж совсем красавицей была.

—Лиза, ты? А я уж думала показалось.— Маша сдаёт креслом назад, пропуская меня в палату.— Я слышу цокает кто-то каблуками в коридоре, а возле моей двери всё стихло. Ты чего там стояла и не входила?

—Я… задумалась. Не важно, в общем. Как дела?

Прохожу внутрь и плюхаюсь в кресло рядом с Машиной койкой.

В который раз радуюсь, что я всё-таки нашла ресурсы, чтобы перевести сестру в эту клинику.

У неё очень комфортная палата. Уютная и обжитая. Стены увешаны многочисленными Машкиными рисунками. На открытых полках стоят игрушки, а на столе рядом с мольбертом лежит набор разноцветных карандашей.

Если не знать, что за дверью коридор, по которому снуют люди в белых халатах, то можно подумать, что мы дома. Хотя, конечно, я понимаю, что ощущения всё равно совсем другие…

—Да всё нормально вроде. Только мне зачем-то кучу анализов назначили. Медсестра всю руку иголкой истыкала, пока кровь брала. Говорит, у меня плохие вены. А ещё приходил доктор и сказал, что мне будут делать операцию. Зачем? Лиз, скажи им, что я не хочу.

—Не могу, Маш. Эта операция нужна, чтоб ты выздоровела.

—Я боюсь. Вдруг мне будет больно!

—Не будет. Ты уснёшь и ничего не будешь чувствовать.

—Точно?— смотрит на меня с сомнением.— Откуда ты знаешь?

—Оттуда, что тебя уже оперировали, когда ты была совсем маленькой. Ты просто этого не помнишь.

—Так если меня уже оперировали, и я после этого не выздоровела, то с чего должна выздороветь теперь?

Поджимаю губы, потому что не знаю как ответить. Чёрт, вот всё-таки насколько дети любят задавать провокационные вопросы, на которые иногда бывает чертовски сложно найти правильный ответ.