Когда в саду грохнул выстрел, Жека мгновенно остановился и в его руке появился пистолет.

– Черт! – буркнул Жека, глядя в сторону, откуда раздался выстрел. Он схватил Игоря за руку и крикнул: – Здесь будь!

Игорь проводил напарника встревоженным взглядом, когда тот, подтянувшись, перевалил свое тело внутрь участка через высокий забор. Он представления не имел, что ему тут делать и как быть, если что-то произойдет. А что произойдет? Стрелял же кто-то!

Королев с порезанной рукой тряс головой и стирал заливающую глаза кровь, капающую из рассеченной брови. Он видел, как Вика бросилась преследовать Киреева, приказывая ему остановиться. Но встать Данила никак не мог. Он видел, как появился Жека с пистолетом в руке. Он свалился откуда-то сбоку с забора и сразу побежал за преступником. Но Жека был от него еще дальше, чем Вика. Не успеют, подумал Данила, не успеют.

Игорь топтался возле забора, где ему велел остаться Аверьянов. Чувствовал он себя неуютно без оружия и в полной неизвестности. Он пытался посмотреть и во двор, но высокий забор и пышные кусты на участке мешали разглядеть хоть что-то. А еще крики! Игорь не выдержал и побежал вдоль забора, добежал до переулка и…

С неизвестным мужчиной он столкнулся так, что оба упали. Мужик в синей майке вскочил первым и сразу окинул Игоря быстрым взглядом. Как будто оценивал.

– Ты кто?!! – выпалил Соколовский, поднимаясь на ноги.

– Живу… тут… – затараторил мужик, энергично жестикулируя. – Стрелял кто-то… дети у меня дома… туда бежал.

– Быстро отсюда! – махнул на него рукой Игорь и двинулся дальше, заглядывая в переулок.

Мужик в синей майке потоптался пару секунд, глядя на оброненный им во время столкновения нож, но потом решил не поднимать его. Нож упал в траву, могут и не найти. И он затрусил по переулку и исчез за следующим поворотом.

Во дворе Жека рвал на полосы простыню, висевшую на веревке, и перевязывал Королеву руку. Сам Данила сидел на лавке, уткнувшись разбитой головой в руку, прижимая к ране другой кусок простыни. Вика ходила нервно по двору и по телефону докладывала о ситуации.

– Сообщила, – сказала Вика, подходя к оперативникам.

– Прянику тоже? – морщась от боли, спросил Королев.

– Да, – кивнула Вика, глядя на его рану.

– Что сказал?

– Безответственность. Почему не вызвали поддержку, – стала перечислять упреки начальника Вика. – Упустили подозреваемого в серийных убийствах.

– И все опять из-за Игорька, – презрительно скривил губы Королев, кивнув на подпиравшего плечом яблоню Соколовского.

– Я виноват. Он про детей говорил… говорил, что стреляли. Я не видел, откуда он выскочил.

– Прянику это расскажешь, – буркнул Данила.

– Я виноват. За это отвечу.

– Ты что, его не узнал? – Жека поднял со стола разложенные листки с фотографиями Киреева.

– Растерялся, – признался Игорь.

– Об этом говорить потом будем, – остановила споры Родионова. – Осмотр дома. Даня – в больницу.

– Нормально все, – попытался возразить Королев, но Вика строго на него посмотрела и приказала:

– Укол против столбняка точно нужно сделать. И пусть врачи рану посмотрят.

– Потом. Сначала осмотр, – кивнул Данила и пошел к дому.

– Женя – двор. Игорь – в дом, – стала распоряжаться Родионова.

Первым в дом вошел Королев и сразу остановился. Игорь услышал, как Даня произнес:

– Интерьер от психа.

Соколовский с Родионовой вошли следом и остановились в изумлении. Все стены внутри дома были оклеены фотографиями женщин. Тут было много вырезок из журналов, даже из старых советских типа «Огонька». Но большей частью – это современные мужские журналы, журналы мод и просто фотографии неизвестных женщин. Многие фотографии были порезаны ножом или другим острым инструментом.

Оперативники стали обходить помещение. Незастланная кровать, шкаф с одеждой… полупустой. Полированный прямоугольный стол с потрескавшимся лаком. Стул.

Даня остановился и позвал Родионову:

– Тут скальпель.

Вика подошла вместе с Игорем. На столе помимо всякой мелочи, хлама лежало несколько использованных шприцев и скальпель.

– А ты его упустил, – с сожалением сказал Игорю Королев.

Все снова разошлись по комнате, осматривая вещи, следы. Родионова подошла к фотографиям на стене и стала рассматривать.

– Этих он выделил, – вдруг сказала Вика, показывая на две фотографии, приколотые к стене шилом.

Женщины средних лет. Возникало ощущение, что фотографировали их тайком. И было место, на котором, по-видимому, была недавно и третья фотография. И даже прокол от шила остался в стене.

– Жертвы? – задумчиво спросила сама себя Вика. – Надо проверить.

– И последней нет, – показал Игорь.

– Мог не успеть повесить. Но шприцы есть. Парочку с собой захвати. Смоленцев пусть анализ сделает. И ампулы с пола. Их там много.

Игорь присел на корточки, взял перчатки, которые ему протянула Родионова, и поднял одну ампулу, посмотрел на свет.

– Препарат инсулина, – подсказала Вика и повернулась к Королеву: – Собери одежду, обувь для экспертизы. Игорь, а ты по остальным комнатам.

Игорь кивнул и с готовностью отправился дальше обследовать дом. Собственно, там была только еще одна комната. Вторая дверь вела в кладовку, заваленную хламом. Игорь сунул туда голову. Включил свет. Оставив дверь открытой, он толкнул еще одну дверь. В комнате царил полумрак. Пошарив рукой по стене, Игорь не нашел выключатель и не стал больше искать. Стены были грязными до такой степени, что казались липкими. И запах в этой комнате стоял страшный. Игорь дотянулся до форточки и открыл ее настежь.

Задерживая дыхание, Игорь пересек комнату, подошел к окну и сорвал с гвоздя старое одеяло. Осмотрелся. Старая мебель, еще советского производства. Он такую видел только у старушек одиноких да в кино. На кровати лежало старое грязное оделяло. Игорь пошел вдоль стены, миновал кровать и теперь со стороны двери снова глянул на нее и… замер.

– Твою ж… – Игорь уставился на макушку головы. Человеческой.

Стараясь не дышать, он протянул руку и стащил одеяло в сторону. На подушке обнаружилась голова старика с желтым костлявым лицом и запавшими глазницами.

– Сюда! Тут труп! – отойдя на пару шагов назад, закричал Игорь.

И тут старик открыл глаза.

Вика вернулась от Пряникова, зайдя по пути к Смоленцеву за результатами. Оперативники ждали ее в кабинете. Все думали, что она начнет рассказ с того, что было «на ковре» у Пряникова, но Вика перешла сразу к делу Киреева:

– Итак, Киреев Иван Федорович. Отец, шестьдесят девять лет. Инвалид, парализован после инсульта. Не говорит. Так что здесь зацепок никаких. У тебя, Женя?