– Мамочка, не беспокойся. Я не мерзну. В Переделкино плюс шесть, а у меня под шубкой вязаное платьице, теплые шерстяные колготочки, трикотажные трусики, носочки из ангоры и сапоги на меху, – доказывала дочка.

«Теплолюбивой дочурке самой под шестьдесят. Сколько же лет мамаше?» – прикинул Глухов. За сторожем к телефону пристроился еще один желающий позвонить. Мужчина расхаживал кругами в надвинутой на глаза кепке. Когда он в очередной раз профланировал мимо, Глухов узнал оттопыренные уши. Эти уши он заметил в черной «Волге» неподалеку от своей дачи.

В субботу Ерожин позволил себе выспаться. Даже возня и крики малышей, начавшиеся с половины восьмого, его не пробудили. Напряжение прошедшей недели утомило подполковника, и организм требовал отдыха. Надя старалась занять двойняшек играми и не давала им носиться у дверей спальни. Маленькие люди умудряются своими ножками так молотить по полу, что их топот разносится на два этажа.

– Мы тебя все-таки разбудили? – огорчилась Надя, когда супруг в халате нараспашку возник на кухне.

– Нет, Надюх, я выдрыхся. Теперь на мне можно воду возить, – бодро заверил Ерожин, усаживая ребятишек на плечи.

– Воду возить я на тебе не намерена. Но вот в магазин съездить бы неплохо. У нас картошка кончилась, крупы на исходе, мне, знаешь ли, таскать все это в руках тяжело. А потом могли бы с детьми в зоопарке погулять. Надеюсь, сегодня ты на работу не собираешься?

– Иван Григорьевич просил в офис заехать… – уклончиво отозвался супруг. Надя не успела высказаться, выручили сидевшие на отцовских плечах дети.

– Папа, карусель! – завопил Ваня на весь дом.

– Да, карусель, карусель! – подхватила Леночка.

Петр вышел в гостиную, схватил малышей каждого за ножку и закрутил их вокруг себя. Игра в карусель Наде не нравилась. Ей казалось, что Петр может нечаянно приложить малюток головками обо что-нибудь твердое.

– Хватит, иди завтракать, – попыталась она остановить опасное действо.

– Еще! Еще! – кричали дети.

Ерожин крутанул их несколько раз, бросил на кожаный диван и отправился на кухню. После отцовской «забавы» малыши на время притихли, и папаша получил возможность спокойно выпить кофе.

– Уважаемая жена. – Глава семейства дожевал бутерброд и серьезно поглядел супруге в глаза.

– Слушаю, уважаемый муж. – Надя знала, что Петр иногда любит пошалить, и настроилась на очередную проделку. Но супруг шутить не собирался.

– Моя зарплата составляет десять тысяч. Вычти бензин и обеды на Петровке. Тебе придется жить на двести долларов.

– Но у нас еще доллары есть.

– Хочешь тебе открою один секрет?

– Хочу, – доверчиво согласилась Надя.

– Они имеет неприятную особенность кончаться, – таинственно сообщил Петр.

– Что ты предлагаешь?

– Предлагаю найти детям няньку, а тебе вернуться в бюро. Я там деньги получать не могу, даже если кое-что и буду для них делать. А ты такое право имеешь.

– Хорошо, Петя, я подумаю.

– Подумай, Надюха. Понимаю, что тебе не хочется держать чужую тетку в доме. Поэтому не намерен служить вечно. Через годик Тимофей Волков сам справится. А пока он заматереет, я обещал Боброву поработать.

– Я поняла. Ты надолго к дяде Ване?

– Не знаю, Надюх. Я со своего расследования Глебу с Грыжиным клиентов подбросил. Надо помочь.

– Хоть в магазин съездить сможешь?

– Смогу. Пиши список.

Заниматься закупками Петр Григорьевич предпочитал в одиночестве. Надя долго выбирала продукты, заглядывала в разные магазины, сравнивая цены, и времени на такие походы уходило много. Ерожин поступал проще. Он посещал большой универсам, по списку наваливал полную тележку и за двадцать минут проблему фуража решал. Это же он проделал и сегодня. Но в субботу народ у касс создал длиннющие очереди, и кормильцу удалось выбраться к машине только через сорок минут.

В офис на Чистых прудах он попал к двум. В приемной сидело трое незнакомых мужиков. Ерожин кивнул посетителям и прошествовал в кабинет. Глеб и Грыжин вскочили навстречу.

– Слава Богу, Петр о, что ты пришел, – с облегчением пробасил Грыжин.

– Да, Петр Григорьевич, мы уже тут мандраж испытываем, – поддержал генерала Михеев.

– По какому случаю мандражируем?

– Петро, мы с четырьмя клиентами договор уже заключили. В коридоре, как ты заметил, сидят трое. К концу дня еще парочка заявится. И семь человек записались на понедельник. Это все твои «смертники».

– Рогач постарался?

– Он самый, – подтвердил Грыжин.

– Надо работать, – назидательно вывел подполковник.

– Мы готовы, Петро, – заверил Иван Григорьевич. – Но это твое расследование. Приказывай, поможем.

– Михеев с завтрашнего дня пасет директора страховой компании. Зовут дядю Пеньков Федор Александрович. Вот его адрес. Погляди, не катается ли дядя на джипе. Протектор на бережку в Переделкино запомнил?

– Запомнил.

– Вперед.

– А мне что делать? Как поступать с друзьями Рогача? – продолжал волноваться Грыжин.

– Принимай всех, составляй контракты. Но предупреди, что они имеют шанс вернуть свои кровные только в том случае, если страховая компания замешана в афере.

– Обижаешь, Петро, – проворчал Грыжин. – Мы предупреждаем. Но суммы сумасшедшие. От пятидесяти до ста тысяч долларов. Боюсь брать авансы.

– Правильно, что боишься, – похвалил Ерожин. – Их уже раз наказали.

– Работать без предоплаты?

– Почему, Иван Григорьевич? Бери с них деньги, но пока не трать. Не справимся, вернешь с вычетом расходов на следствие. Если поделить на всех…

Ерожин не успел закончить мысль, перебил звонок. Михеев подошел к телефону. По лицу молодого директора подполковник понял, что информация поступает важная. Не прерывая разговор, Глеб, зажал микрофон ладонью:

– Петр Григорьевич, это сторож из Переделкино. Он встретил велосипедиста. Того, что обронил самописку страховщиков.

– Дай мне его, – потребовал Петр. Глеб передал трубку. – Здравствуйте. Я подполковник Ерожин. Ваша информация чрезвычайно важна для следствия. Не уходите из дома. Я к вам выезжаю.

– На ловца и зверь… – пробурчал Грыжин. – Я думал, ты, Петро, с нами побудешь. Некстати он проявился.

– Очень даже кстати, – возразил подполковник. – К страховой компании звонок из Переделкина имеет прямое отношение. А ваших клиентов всех до единого в понедельник к девяти на Петровку. Скажите, не придут, пускай даже не надеятся вернуть свои денежки…

В Переделкино Ерожин примчался не через час, а через сорок минут. Москва в нерабочие дни пробок не собирала. За Домом творчества писателей он притормозил. По плану одинцовских коллег, охраняемая сторожем дача располагалась за полем. Подполковник свернул на проселок и газанул. «Са-аб», буксуя колесами, тяжело полз по скользкой глине. Заднее стекло быстро покрывали комья липкой грязи. У опушки Ерожин заметил черную «Волгу» Управления, припарковался сзади и, стараясь не запачкать туфли, пересел в машину родного ведомства.