I

I

— Ассоль, ты как там? Не сильно плохо? — спрашивал Питер, стоя около двери в ванную комнату. — Может, врача вызовем, а то ты меня пугаешь, начинаю волноваться. — И он подёргал несколько раз дверную ручку, пока не услышал голос девушки.

— Питер, всё хорошо, просто что-то нездоровится в последнее время, возможно, отравилась чем-то, — Ассоль открыла дверь и примкнула к груди Питера. — А ты сразу: «Врача, врача!». Утомилась я за сегодня, хотя вообще ничего не делала.

— Всё равно это повод задуматься. Может, съездим всё-таки в больницу, пускай обследуют тебя, и тогда я буду спокоен, — Питер взял девушку за плечи, чтобы увидеть её лицо, но та ещё сильней прижалась к нему, и он не смог этому сопротивляться.

— Да не волнуйся ты, как будто никогда в жизни ничего просроченного не съедал, — и она недовольно посмотрела Питеру в глаза, но через секунду выражение её лица изменилась. — Приготовить тебе завтрак? Время ещё есть, как раз успеешь покушать, а? — Девушка, смеясь, начала дергать за щёки Питера, делающего вид, что пытается отбиться от приставаний. Постепенно шутка переросла в нежные поцелуи, плавно скользящие по губам и шеям. Их сила с каждой секундной возрастала, и уже через пару минут Ассоль и Питер, движимые порывами страсти, наслаждались теплотой тел в спальне, наполненной опьяняющим туманом любви.

— Теперь ты пойдёшь на работу голодным, — довольно прошептала девушка и поцеловала Питера в щеку.

— Ничего страшного, забегу куда-нибудь перекусить. Ты как себя чувствуешь? — после этого вопроса девушка нахмурила брови, и у неё между глаз образовалась горизонтальная морщинка, которая всегда умиляла Питера. — Ты чего хмуришься, знаешь ведь, что забочусь.

— Потому что сейчас я чувствую себя хорошо, а ты пристаёшь ко мне со своими вопросами, — Ассоль скорее злило не то, что Питер интересуется о её состоянии, а сама причина этого состояния, она не понимала, чем оно вызвано, но догадывалось, что могло произойти. — Я и так по твоей просьбе буду отдыхать целый день дома, а не работать вместе со всеми. Если мне станет хуже, ты узнаешь об этом первый, а теперь беги собираться, пока не опоздал. — И Питер, улыбаясь, посмотрел на девушку. — Да-да, собирайся, теперь ты первый, на кого обращают своё внимание сотрудники. Ты им подаёшь пример.

Пока Питер одевался, Ассоль раскрыла шторы, и перед ней предстало солнечное летнее утро, обещающее ясную и спокойную погоду. Небо было настолько однотонно-голубым, как будто его нарисовал ребёнок обыкновенным фломастером. Если бы такое небо было продержалось пару лет в конце девятнадцатого века, то импрессионизм бы не возник.

— Ты только посмотри, какое небо… — не оборачиваясь сказал Ассоль, протянув руку в сторону Питера. Он подошёл к девушке сзади, обвил её талию руками и легонько, как младенца, поцеловал её в затылок.

— Скорее всего, сегодня жары не будет. Впервые за неделю после… — Питер запнулся, ощутив ком в горле.

— Беги на работу, Питер, а то опоздаешь, — Ассоль провела его к выходу, поцеловала на прощанье и уже хотела закрыть дверь, но Питер помешал ей это сделать, снова поинтересовавшись, как она себя чувствует.

— Неплохо, говорю же, скоро я опять разозлюсь, — Питер в ответ улыбнулся, на прощание её поцеловал и скрылся из виду. Девушка, защёлкнув замок, сразу же побежала в туалет, где её снова вырвало. Умывшись, она переоделась и направилась в аптеку с хорошими мыслями, но непонятным чувством тревоги.

Ассоль была крайне чувствительным человеком, но редко показывала свои эмоции окружающим, если те не входили в узкий круг её общения. Остальным она казалось очень спокойным человеком, они могли видеть часто на её лице улыбку и слышать её смех. В некоторых моментах девушка могла быть и душой компании, задавать позитивное настроение остальным, но если дело доходило до переживаний и негативных эмоций, то она тщательно вынашивала их в себе. Они могли пожирать её изнутри, проникать в самое сердце и долго не отступать. Но для остальных это казалось невозможным, чтобы такую девушку, общительную и весёлую, могли внутренне избивать сильные переживания. Ассоль — это воплощение чувствительной натуры, воспринимающей мир не в обычных цветах, а подмечающей полутона и оттенки. Окружающие её люди почти что и не знали, но стоило человеку действительно сократить дистанцию (что, впрочем, смогли сделать единицы), как перед ним Ассоль выступала в истинном обличии. Она была и мудрой девушкой, и маленькой девочкой, за которой требовался уход и забота. И если кто-то проникал к ней во внутренний мир, взамен она открывалась полностью, даря каждый кусочек себя.

Последние две недели она чувствовала себя не самым лучшим образом. Эмоциональные качели, чрезмерная сонливость и утомляемость, судороги в ногах и тошнота. Она понимала, о чём это может говорить, но до конца не была уверенна в своих предположениях, пока у неё не произошла задержка менструации. Хоть она была и небольшой, чуть больше недели, но сомнений в правильности своих выводов стало меньше. Да, возможно все вышеперечисленные признаки говорили и о стрессе, который ей пришлось испытать, но Ассоль решила точно убедиться во всём, купив тест на беременность.

— Привет, Питер, я, наверное, буду увольняться… — заявила Морин, как только пришла на работу.

— Присядь. Почему у тебя возникло такое желание? — удивлённо спросил Питер и, перебив девушку на полуслове, продолжил: — Есть какие-то определённые моменты, которые тебя беспокоят? Зарплата, коллектив или рабочие обязанности?

Морин сделала вид, как будто задумалась над сказанным, но на самом деле у неё в мыслях даже не возникали эти вопросы. Она несмело посмотрела в панорамное окно, за которым виднелся хвойный парк и гуляющие в нём люди, а потом перевела свой взгляд на Питера, который с нетерпением хотел услышать причину возникшего у девушки желания уволиться.

— Дело не в зарплате или коллективе, да и саму работу я люблю, она меня не отягощает, а скорее мотивирует двигаться дальше… — Морин замерла на пару секунд, собираясь с мыслями. — Полечу домой, буду ближе к родителям, найду там какую-нибудь работу. Не могу в городе уже находиться, как будто