— Ты взвесила это решение или тебе просто в голову это пришло, и ты по первому же зову хочешь действовать? — спросил Питер, не услышав твёрдой решительности в голосе Морин.

— Давно я об этом уже думала, как только у меня с родителями начал устанавливаться тесный контакт, тогда и возникла первая мысль об этом, а сейчас в правильности своего решения не сомневаюсь, — слова покрылись оболочкой уверенности и девушка продолжила без запинок и пауз: — Возможно, я и пожалею об этом в будущем, но лучше жалеть о том, что попробовал, а не о том, что была возможность и ты её упустил. Да и в городе в последнее время стало слишком тесно и неуютно, а мне хочется какого-то уединения, подумать над тем, что делать дальше и как быть. Тем более моя мать находится не в самом наилучшем положении, она больна… Денег я ей могу выслать, но внимания — нет, понимаешь? Ещё и дали о себе знать последние события и кончина Фрэнка, ты сам видишь, что уже как неделю все ходят с поникшими лицами, как будто не по офису, а по кладбищу. — И в этом Морин была абсолютно права. После того, как не стало Фрэнка, обстановка в коллективе стала не самой благоприятной. Все по-прежнему исправно выполняли свою работу, но не было былого энтузиазма, благодаря которому они сумели добиться выдающихся результатов до этого. На лицах сотрудников виднелась апатия и незнание, каким будет завтра. Не сказать, что они отчаялись, но потерю близкого товарища, которого они знали и над чьим произведением достаточно долго трудились, перенести было непросто. К тому же положение «PionArt» на рынке постепенно ухудшалось, это было вызвано тем, что Ричард не остановился на достигнутом, его, казалось, даже не затронуло то, к каким последствиях привели предпринятые им меры. Он и дальше продолжал досаждать Питеру всеми доступными способами: завлекал клиентов «PionArt» к себе, предлагая им лучшие условия, даже если они не были способны принести прибыль. Из-за этого Питеру пришлось ужесточить условия контрактов, тем самым сузив рамки свободы авторов, но иного выхода не оставалось. Кроме этого, Ричард сумел убедить Генри (своего заклятого врага, которого он ненавидел) в том, что Питер пользовался его довериям сугубо в корыстных целях. И когда самолюбие этого властолюбивого человека было ущемлено, он не задумываясь оборвал все контакты с Питером и отправил ему бумажное письмо, содержание которого было максимально лаконично: «Я доверял тебе, теперь же разумным будет поддержать Ричарда и показать тебе, где на самом деле твоё место». Самое удивительное для Питера было скорее не написанное, а то, кем оно было написано. Это был почерк Кристины, которая, как предполагал Питер, была только рада написать эти буквы, которые были направлены против всего того, над чем он усердно работал. Про получение этого послания Питер никому ничего не сообщал, так как понимал, что эта весть только усугубит и так не самую наилучшую обстановку. Он осознавал, что объединение двух гигантов не оставит ему и шанса даже на самую малую победу, но тем не менее он не падал духом и был уверен, что сможет сохранить компанию в дееспособном состоянии, ведь она олицетворяла надежды и мечты многих людей, которые верили в её успех.

— Хорошо, Морин, я тебя понимаю. Ты когда планируешь улетать? — без лишних слов спросил Питер, понимая, что отговаривать девушку не имеет смысла.

— Введу в курс дела свою помощницу Лору и передам ей всю необходимую информацию, и… Полечу… — девушка приподняла голову, как будто глазами провожая свой самолёт, потом посмотрела на Питера и, всплакнув, добавила: — Спасибо тебе и всем за то, что появились на моём пути. Меня это многому научило и на многое открыло глаза. Мне будет не хватать всего этого движения…

— Ты можешь работать дистанционно, если хочешь, — предложил Питер, заведомо зная, что работать таким образом в данном случае не получиться. Он догадывался, что дело не только в родителях девушки, и был прав. Морин, которая была уверена в том, что её сердцем никто не способен завладеть, поняла, что ошиблась. Видеть Питера каждый день на работе у неё не хватало сил, тем более она знала, куда и к кому он уезжает после рабочего дня.

Девушка вытерла слёзы салфеткой, попыталась улыбнуться, но из этого ничего не вышло и снова по её щекам начали скатываться слёзы, превратившиеся в плач. В этот момент в кабинет зашёл Марк вместе с Юджином. Увидев картину происходящего, они принялись успокаивать девушку, попутно глядя на своего товарища в попытке узнать, в чём причина слёз Морин. Недолго думая, Питер объяснил всем присутствующим, что стряслось. Постепенно всеобщее внимание достигло нужного эффекта, и девушка успокоилась. Юджин, желая хоть как-то отвлечь Морин от ненужных мыслей, пригласил её вместе позавтракать, и они направились в ближайшее кафе.

— Подожди здесь, Марк, я скоро вернусь, только сообщу остальным о первостепенных задачах на сегодня, — сказал Питер после того, как они остались вдвоём в кабинете. Он вышел из кабинета и начал давать указания сотрудникам, попутно стараясь прочитать их внутреннее состояние по выражению лиц и глаз. Действительно, в них виделась неопределённость и нерешительность, и даже если они пытались улыбнуться, то наигранная улыбка говорила о том, что действительно творится у них на душе. Сложно сохранять творческую атмосферу в состоянии траура. И Питер понимал, что необходимо что-то предпринять, чтобы приподнять коллективный дух, но не знал, что именно.

Вернувшись в кабинет, он пристально посмотрел на Марка, и тот, словив на себе напряжённо-внимательный взгляд, сказал:

— Да, Питер, сейчас не самая лучшая обстановка на работе, и я полагаю, ты это заметил. Что мы будем делать? А то не успели мы возникнуть как самостоятельный организм, так он тут же даёт сбой, — Марк достал сигарету и подкурил. — Понятное дело, что после кончины Фрэнка иначе быть и не может, необходимо время, чтобы люди отошли, но сколько я не думал, ко мне в голову ничего не приходит, что могло бы ускорить этот процесс. И ещё одна проблема заключается в том, что команда очень молодая, ещё не сумевшая профессионально сформироваться… Ты чего молчишь, Питер?

— Ты чаще стал курить? — спросил Питер и, последовав примеру друга, подкурил.

— Да, даже очень.