– Войско готово?

– Всегда, наместник! – выдохнул Ксавье.

– Передай Грэму, пусть выступает к башне Синего Дракона. Я хочу, чтобы до утра он выжег там всё дотла. Белла пусть доставит ко мне. Живым.

Ксавье поклонился, но почему-то мешкал, и Раймон нетерпеливо оглянулся к нему.

– Простите… наместник… А Свеа?

Раймон поморщился.

– Само собой. Свеа тоже ко мне.

Раймон даже не пытался уснуть, хотя мысли толком и не лезли в голову. Всё время вспоминалось улыбающееся лицо Свеа, хотя он уже и не мог вспомнить, когда видел её такой. Потом перед глазами вставала спина Сильвары, истыканная стрелами. А затем смеющееся лицо Белла – совсем молодого, такого, каким Раймон запомнил его с их последней встречи.

Он мерил шагами комнату, то и дело замирая на месте и глядя в камин, озарённый магическим пламенем. А затем снова срывался вперёд, чтобы сделать ещё два шага и замереть.

Перед самым рассветом раздался стук в дверь.

– Да! – крикнул Раймон, уверенный, что в коридоре его ждёт гонец от Грэма. Сотни виверн вполне должно было хватить, чтобы уничтожить то, что он привык считать своим домом, и Раймон рассчитывал получить вести с поля боя к утру.

Однако, когда дверь открылась, на пороге стоял вовсе не Грэм и не кто-то из адъютантов.

Ингрид, прекрасная и холодная, вплыла в гостиную и прикрыла за собой дверь.

Она остановилась, кусая губы, от чего те становились ярко-розовыми, как спелая клубника.

«Что ты здесь делаешь?» – хотел спросить Раймон, но вид этих губ остановил его, он будто бы разом забыл все слова.

– Раймон… – Ингрид снова прикусила губу, прежде чем смогла заговорить. – Я думала о нашем разговоре.

Раймон молчал. Почему-то то, о чём думала Ингрид, сейчас абсолютно его не волновало.

– Ты изменился, – выдохнула Ингрид, и Раймон снова промолчал. Ответ знали они оба: восемьдесят лет – это целая жизнь.

– Раймон, – продолжила Ингрид, – что бы ни было между нами… Между нами всеми… Он наш брат.

Раймон отвернулся к окну. Отсюда башни Синего Дракона видно не было, но он будто наяву видел, как вырывается пламя из её бойниц.

– Отпусти его! – то ли приказ, то ли мольба, но в одной этой фразе было больше, чем Раймон слышал от Ингрид за всю жизнь. А потом лёгкий шорох ткани заставил наместника замереть, опасаясь обернуться и увидеть то, что он мог только представлять.

– Ты сказал… – Ингрид бесшумно приблизилась и, опустив руку на плечо Раймона, огладила его. – Сказал, что может быть… Если…

Раймон развернулся рывком, уже в повороте перехватывая тонкую кисть, так что Ингрид вскрикнула от боли и тут же закусила губу.

– Зачем? – выдохнул наместник во влажные, пахнущие жасмином губы.

– Он мой брат…

Раймон усмехнулся и чуть отстранился.

– За каждого по разу… стала бы ты?

Ингрид смотрела непонимающе, но в её глазах было нечто удивительно неземное, делавшее её осколком света или льда, застрявшим в ночи.

Раймон потянул эльфийку за руку и развернул к себе спиной. Ингрид снова вскрикнула – она явно ожидала другого. Всё её тело сотрясла дрожь, когда рука Раймона прошлась по белой гладкой ягодице, и палец наместника ненароком скользнул в едва приоткрывшуюся скользкую щёлочку. Ингрид тут же издала рваный всхлип.

– Уже влажная… Как шлюха…

Ингрид затрясло. Она попыталась вырваться, но тягаться с вампиром не было никакого смысла. Хранительница рванулась ещё дважды – Раймон спокойно удерживал её одной рукой, пальцами другой исследуя горячее влажное нутро.

– Представляю, как это было у вас с Бальдером… Он давал тебе то, чего ты хотела, а Ингрид? Он непохож на того, кто мог бы тебя взять…

На последних словах Раймон скользнул особенно глубоко, так что Ингрид задохнулась от неожиданности и стыда.

– Но ты всё равно выбрала его…

Вывернув назад левую руку Ингрид, а затем и правую, Раймон перехватил оба запястья одной рукой. Другой он развёл в сторону полы камзола и принялся расстёгивать ремень. Ингрид тихо всхлипывала внизу, но кровь, стучавшая в виски Раймона, заглушала всё. Высвободив собственную плоть, он ворвался в мягкое покорное тело одним долгим движением, закрыл глаза и резко выдохнул.

Тьма внутри отступала. Пустота заполнялась с неимоверной скоростью, и когда он качнул бедрами, в этом было больше удовлетворения, чем во всех титулах Империи.

– Ты не…

Раймон усмехнулся и, не переставая двигаться, наклонился к уху Ингрид.

– Что же я не? – спросил он, обжигая горячим дыханием нежную кожу.

– Не… по… – Ингрид тихо охнула и замолкла. Раймон видел, как по щекам её катятся слёзы, но они казались такими же нереальными, как и всё вокруг.

Наместник закрыл глаза, оставив себе лишь одно удовольствие – чувствовать тугое горячее нутро, принимавшее его раз за разом. Он не целовал и не ласкал Ингрид, как это было когда-то. Он брал её так, как не стал бы брать даже шлюху в имперском борделе – но именно так он хотел. Почувствовать, как туго сжимаются мышцы. Услышать, как тихо плачет под ним его мечта, его идол… Его прошлое.

Протяжно выдохнув, Раймон вошёл до предела и кончил. Тело обмякло, но разум оставался всё так же воспалён, будто и не было ничего. Он чувствовал, что мог бы повторять это ещё и ещё, пока не упал бы без сил. Эту жажду невозможно было утолить.

Наместник наконец отпустил руки Ингрид, и те безвольно обвисли по сторонам.

– Мне понравилось, – бросил он и отошёл, чтобы застегнуться.

Ингрид не вставала. Только когда Раймон уже отошёл к самой двери, Хранительница тихонько позвала:

– Рэй…

Она никогда не называла Раймона так, и оттого, что Ингрид использует имя, которым звали его только Свеа и Силь, стало неожиданно противно.

И всё же Раймон остановился.

– Ты… отпустишь… его?..

Уголок губ Раймона нервно дёрнулся.

– Белл будет жить. Это я тебе обещаю.

Раймон сидел на троне в зале Власти и нервно постукивал пальцами по подлокотникам.

Ярость отступила, но ощущение лихорадки не проходило.

Белл был здесь. На коленях. Он смотрел на него взглядом, полным такого знакомого презрения. Даже теперь Раймон не мог добиться от него большего, но теперь от этого не было больно.

– Пригласите Хранительницу, – бросил он вполголоса, наклоняясь к стоящему по левую руку Шарлю.

Адъютант кивнул и торопливо вышел прочь.

Раймон сосредоточил взгляд на недавнем Владыке. Странная истома прошлась по всему телу, будто он смог, наконец, покинуть седло после многочасового полёта.