Врач поставила ему диагноз «сенсорное расстройство». Вместе с родителями она старалась приучать Мэтью к сенсорным ощущениям в забавной игровой манере: ему предлагали попрыгать в бассейне с шариками, покачаться на качелях, поиграть с пеной для бритья, используя ее вместо краски, попускать мыльные пузыри или пошуметь.

Но Кристине казалось, что с ее сыном что-то более серьезное. Она чувствовала это нутром, но все-таки полагалась на мнение экспертов.

Потом отвела Мэтью к психологу и даже обрадовалась, когда у ребенка прямо в кабинете началась истерика. Мать думала, что так психологу будет проще поставить диагноз. Но он сказал, что такое поведение нормально для двухлетнего малыша. Кристине очень хотелось в это поверить, но врач ее не убедил.

– Слишком многое выбивалось из обычной картины, – вспоминает она.

Прошел еще год, прежде чем у Мэтью, наконец, обнаружили расстройство аутистического спектра. Все встало на свои места и для Кристины, и для отца ребенка Джона. Осваиваясь с диагнозом сына, они пытались продолжать жить нормальной жизнью, хотя с трудом могли вспомнить, какой она у них была.

На Рождество к ним приехали родственники. Очень быстро Мэтью сорвался: Кристина даже не помнит, что именно его расстроило, но ей было ужасно стыдно за его крики и плач, попытки кусаться и бодаться головой. Ей не хотелось, чтобы такое случалось вообще, не говоря уже о том, чтобы он закатывал истерики в Рождество на глазах у родни. Кристина утащила ребенка в ближайшую комнату – ванную – в надежде, что там он успокоится. Ну или, по крайней мере, гости немного придут в себя.

Тут в дверь постучали. Кристина едва расслышала стук за криками сына. Это была ее сестра, которая привезла с собой на праздники двух своих доберманов.

– Впусти к вам Диор. Она тоже мама, – сказала сестра Кристине.

Собака вошла в ванную. Мэтью мгновенно затих. Диор подошла к малышу, он протянул к ней руки и погладил. Почесал шею. И обнял.

Кристина никогда не видела ничего подобного. Что это было? – спрашивала она себя, выходя через пару минут из ванной с совершенно спокойным ребенком на руках.

Она взялась изучать информацию о пользе собак для детей с аутизмом. И выяснила, что центр «Собаки знают как» – та же организация, которая обучала пса Терри Крейк Броуди из главы 2, – дрессирует в том числе собак для больных аутизмом. Центр находился совсем недалеко, и собаки предоставлялись бесплатно.

Казалось, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она подала заявление на предоставление собаки.

Через несколько дней Кристине сообщили, что они 177 в листе ожидания.

Ждать пришлось целых 4 года. Но тогда Кристина этого не знала. И хорошо, ведь мысль о том, что у них будет собака, которая поможет ее сыну, поддерживала женщину и дарила надежду даже в самые тяжелые времена.

Тем временем семья Ламотт перестала посещать рестораны, потому что с Мэтью это было слишком тяжело. У них накопилась толстая папка с меню разных доставок – единственная возможность хоть немного отвлечься от рутины. Они перестали ездить на каникулы. Только дома семья еще как-то выживала: там была привычная для Мэтью комната, его невесомые одеяльца, наушники с подавлением шума, библиотека любимых книжек. Когда ему их читали, он немного успокаивался. Но только дома. Любой выход превращался в ад, особенно визиты к врачу.

Постричь его тоже было невозможно. Обычно он ходил с длинными растрепанными волосами, потому что в парикмахерской так кричал и дергался, что матери приходилось его держать. Кристина и ее парикмахер понимали, что процесс стрижки его пугает и что волоски, сыплющиеся на шею, кажутся острыми иглами. Они старались делать все максимально аккуратно и нежно, но все равно эта процедура становилась для них тяжелым испытанием.

С зубным врачом было еще хуже. До 7 лет им удалось попасть к доктору всего дважды. Кристина была вынуждена сама садиться в кресло и держать Мэтью у себя на коленях. Весь прием он бился затылком о ее голову и кричал. В первый раз, когда гигиенист попытался почистить ему зубы, мальчик его укусил. У других докторов происходило то же самое. Он страшно пугался и врачей, и медсестер. Родителям приходилось его держать даже на простых осмотрах. Они терпеть не могли ходить с Мэтью к врачу – наверное, не меньше, чем он сам.

Кристина страшно устала от неодобрительных взглядов, которые бросали на них с ребенком другие люди, особенно в магазинах. Но избежать походов за продуктами она не могла, и когда была вынуждена брать Мэтью с собой, то использовала любые уловки, чтобы не допускать его истерик: отправлялась за покупками попозже, когда в супермаркете было меньше народа, усаживала ребенка в коляску и разрешала играть с iPad. Но неизбежно что-нибудь выводило его из себя.

Если он не сидел в коляске, то начинал от нее убегать. Кристине приходилось бросать тележку и бежать следом за ним. Она держала его, пока он заходился в крике, пыталась что-то ему напевать. И все равно взгляды посторонних, в которых явственно читалось МОЙ ребенок так себя не ведет, ее просто убивали. Когда-то она и сама смотрела так на других, пока не родила Мэтью.

Единственным выходом было скорее ехать домой, в привычную обстановку.

Часто Мэтью не мог или не хотел говорить. Считалось, что расстройство у него выражено довольно слабо, но все равно ему было трудно подбирать слова, особенно в возбужденном состоянии.

Тем не менее родители подметили кое-что любопытное: хоть Мэтью не разговаривал с людьми, ему нравилось говорить с соседскими собаками. Он рассказывал им такие вещи, которые никогда никому не говорил. Например, как прошел его день или про проблемы с другими детьми. Собаки просто слушали. Поэтому он продолжал говорить.

Родители решили, что ждали и так достаточно долго. Пора завести собаку, пускай даже просто домашнего любимца, а не служебного пса, специально обученного помогать Мэтью.

Они выбрали щенка золотистого ретривера. Конечно, щенок был просто прелестным; Мэтью назвал его Чейз – в честь одного из героев детского мультика про «Собачий патруль». С щенком было весело, но в доме воцарился хаос. К сожалению, когда Чейз подрос, то начал пугаться громких звуков, как и Мэтью. Когда Мэтью начинал кричать, Чейз тут же убегал.

По крайней мере, в школе дела у мальчика шли нормально. Хоть и не всегда. Мэтью нравилось то, как там организовано расписание, особенно он любил «сенсорные перерывы», которые проводил в специальной комнате с успокаивающим освещением, качелями и мягкими игрушками. Но иногда он все-таки мог набрасываться на учителей. И директор не был исключением.

Однажды, зайдя к директору в кабинет, Кристина увидела у него на руках ярко-красные царапины, оставленные Мэтью.

– Я была в ужасе от того, что Мэтью так поступил, и в то же время страшно расстроилась, что его до этого довели.

Дома родители следовали рекомендациям врачей и старались максимально структурировать его режим дня, даже давали кое-какие поручения.