— Мне кажется, есть более срочные дела.

Он что, ничего не понял? Я взяла его за руку.

— Янн, я знаю, что означает перевернутый Эната. Разгадка — там.

Потянула его за собой, чувствуя себя ребенком, который хочет показать взрослому человеку свое сокровище, а тот ему не верит.

— Потом, Майма, попозже.

Попозже? Так и укусила бы его руку, которая еще крепче стиснула мою, заставляя повернуть обратно. Ему что, завидно стало, что помощница его обошла? После того, как вчера опередила жена…

— Нам надо поговорить, — прибавил Янн. — Ты мне соврала, Майма, ты врала мне с самого начала.

И у меня вдруг совсем не осталось сил. Только слова пока не сдавались.

— Что ты несешь? Что ты…

— 20 мая 2017 года, жемчужная ферма «Хуахине», тебе это о чем-то говорит?

Я замолчала. Даже слова сдались. Всю дорогу продолжала молча обдумывать и взвешивать, что я на самом деле теряю. И пока мы дошли до деревни, я приняла решение: рассказать все, поскольку мой капитан обо всем догадался.

За тату-салоном мы свернули направо, пропустили пикап, груженный джутовыми мешками с копрой, и устроились на тохуа, главной деревенской площади, обновленной к фестивалю искусств Маркизских островов в 2003 году. Стриженая лужайка, трибуны из красного камня, большие розовые тики, стерегущие вход, — похоже на футбольное поле для инопланетян.

В последний раз я сюда приходила в прошлой жизни, еще в начальной школе. Я тогда училась в первом классе, мне только-только исполнилось семь лет. Я танцевала хаку птицы на школьном празднике, вся деревня там собралась, и мои папа с мамой, конечно, тоже, я хочу сказать — с моей прежней мамой.

Я и сейчас могла бы исполнить хаку, ни одна островитянка не забывает эти движения. Мы ничего не забываем, просто с возрастом нам больше не хочется это делать. И то, чего мне пока еще хочется, тоже со временем исчезнет — смеяться, бегать, ходить босиком, ни из-за чего не трепыхаться, особенно из-за денег. Я стану как мама, как моя теперешняя мама, у которой одна забота с утра — выбрать туфли и подходящий к ним цвет лака для ногтей.

Повернулась к своему капитану, глядя на него сквозь слезы.

— Только не перебивай меня, Янн, пожалуйста, не перебивай. Я начну с самого начала.

Мама. То есть Мари-Амбр, но ты и так понял. Все принимают ее за дурочку, за беззащитную добычу для гидов и инструкторов по подводному плаванию, лапочку, которую всякий обжулит, за одну из тех несметно богатых иностранок, которые нежатся на Бора-Бора, пялятся на молодых накачанных полинезийцев, слишком много пьют и курят, тратят не считая. Вот только все ошибаются. Мари-Амбр — из другой команды! Сама кого хочешь обжулит.

Но давай вернемся к началу и к самому важному. Ты же понял, мой капитан? У Мари-Амбр нет денег! Ничего нет! На ее счете нет даже тысячи тихоокеанских франков. Все — одна видимость! Ее фирменные тряпки, ее сумочка от Диора, солнечные очки от Картье, купальники «Эрес». Это все подделки, купленные на барахолке в Папеэте. Так что все ее обещания Серван Астин ничего не стоят! Мама не заплатит за билеты на самолет, за пансион, за неделю для семерых в «Опасном солнце», все включено! Она взяла с меня клятву, что я не проболтаюсь, сам понимаешь, я не собиралась ее выдавать.

Насколько я знаю, мама связалась с Пьер-Ивом Франсуа в социальных сетях, когда он, еще во Франции, заинтересовался Маркизскими островами. Он собирал материал для будущего романа. Она почуяла, что дело может выгореть, а ПИФ, конечно, посмотрел ее слайд-шоу в купальниках, она выкладывает такое в открытом доступе на своей страничке в фейсбуке. Она прикинулась поклонницей, помешанной на его книгах, и предложила полностью оплатить литературную мастерскую на краю света, на месте действия его будущего романа, на острове Хива-Оа. Отличный способ соединить полезное с приятным!

ПИФ без труда уговорил свою издательницу на проект, который ничего ей не будет стоить. Я предполагаю, что мамин план состоял в том, чтобы, оказавшись на месте, обольстить холостого писателя-миллионера. И могу тебе сказать, что трудилась она усердно, я в жизни не видела ее с книгой, а тут она неделями глотала их одну за другой, до несварения, и управилась к тому времени, как вся компания прибыла в аэропорт Жака Бреля.

— А твой папа? — тихо спросил Янн. — Твой папа тем временем что делал?

Мой папа? Я и это должна рассказать?

Я уставилась на охристую землю площади, на эстраду под охраной розовых тики. Когда-то я танцевала там перед всеми родителями школьников, не только перед папой и мамой, на мне была белая тапа, традиционный костюм из коры, которую папа срезал для меня с тутового дерева в лесу.

У меня перед глазами стоял туман. Я разглядывала пыльные сандалии моего капитана.

— Про папу ты, если читал газеты, уже знаешь… Он сейчас на Таити, вместе с другим жильцом снимает квартирку площадью в пять квадратных метров, в тюрьме, в Нуутании. Подписал договор аренды, еще девять лет осталось. В одном Мари-Амбр вам не соврала, он действительно сколотил состояние на выращивании черных жемчужин. Колоссальное состояние, его оценили в сто миллионов тихоокеанских франков. И папа владел им ровно семнадцать дней.

Он и правда гениально все придумал! Мы жили в маленькой деревушке, меньше пятидесяти жителей, я целыми днями кормила под мостом священных синеглазых угрей, для туристов это было развлечением, они хорошо платили, но папа метил выше. Ему надо было сколотить состояние, и побыстрее, если он хотел, чтобы прекрасная Амбр продолжала смотреть на своего пляжного труженика влюбленными глазами.

Меньше чем в километре от нашей деревни, посреди лагуны, расположена единственная на всем острове жемчужная ферма «Хуахине». Туристов туда привозят только на пирогах. Три минуты по морю. Райский вид. Приветливо встречают, рассказывают про подсадку зернышек устрицам и селекцию перламутра. Музейная лавка на сваях. Туристы скупают все…

И у папы зародилась мысль. Драгоценностей на этой ферме посреди лагуны было больше чем на сто миллионов. И ни охранника, ни тревожной кнопки, ни камеры наблюдения, кто угодно мог взять напрокат лодку, купить капюшон с дырками для глаз, игрушечное оружие и забрать что угодно. Вот это и сделал мой папа 20 мая 2017 года, как только стемнело. Все прошло как нельзя лучше, он набил мешки добычей на много миллионов, и без единого выстрела. Мой гениальный папа забыл только об одной мелкой подробности.

Хуахине — это остров! Маленький остров, десять на пять километров, с очень маленьким аэропортом и маленькими корабликами. Другим способом его покинуть невозможно, а полиция, поскольку грабителя не поймали, стала, как ты догадываешься, обыскивать багаж каждого пассажира еще тщательнее, чем таможенники аэропорта Кеннеди после 11 сентября. Папа был в ловушке, ему оставалось разве что вывозить жемчужины по одной, повесив на шею.

В конце концов он все же попытался это сделать. Он набил жемчужинами тюбик от зубной пасты, бутылки от шампуня, вскрытый баллончик от пены для бритья и попробовал проскочить. Но этот номер не прошел. Полицейские только того и ждали. Ему пришлось вернуть жемчужины, все до последней. Мари-Амбр даже одну не смогла себе оставить, чтобы носить на шее, пришлось ей довольствоваться жалкой подделкой, купленной на рынке, чтобы морочить всех на Хива-Оа. К счастью, полицейские признали ее невиновной, как и меня… Мы и правда были невиновны, папа свой дурацкий план придумал совершенно самостоятельно.