И желание оторвать болтливой официантке паскудного «Пит-Стопа» язык, а заодно и голову, крепчало с каждым словом, что вырывалось изо рта чёртова ублюдка.  

— Ну, допустим, Кристина. И что? — с вызовом задрал он подбородок.

— И ничего. Я же правильно понял, что не сложилось у тебя с ней? Тебе она не дала, а братишке твоему ножки раздвинула охотно.

— Это тебя не касается, сраный вампир, — стукнул он в стекло кулаком.

Я подавил порыв открыть дверь и отмудошить его до полусмерти. За всё: за этот псих, за кривляние, за то, что он просто гандон. И в другой раз я бы махом сбил с него спесь, но сегодня я пришёл сюда не за этим. Какое бы отвращение я к нему ни испытывал, он был мне нужен. А значит, я притворюсь хоть Папой Римским, чтобы добиться того, ради чего его здесь держу. Пусть сейчас ему кажется что угодно: что можно мне хамить, что я добрый как фея, что он меня задел — я-то знаю зачем мне это нужно и что его на самом деле ждёт.

Вот только с чего это он сегодня весь такой дёрганный? Я бы даже сказал отчаянный. Трусливый ублюдок решил, что всё равно никогда отсюда не выберется и потерял всякий страх? Хотелось плюнуть ему в рожу: слабак! Ника и в безвыходной ситуации боролась до последнего, а этот, фу, распсиховался, разнюнился.     

— Такой большой, а в сказки веришь? — хмыкнул я. — Да ещё рассказанные кем? Лживой тёлкой, что трахалась со всеми, кроме тебя, — я взялся за кружку. — Но, вижу, кофе ты не хочешь.

— Э, стой, стой! — напрягся он, видя, как двигается кружка, покидая люк.

— Стою, хоть дой, — гаденько улыбнулся я, но люк всё равно не закрыл. — Но раз ты так хорошо осведомлён о том, кто я, может, знаешь и что такое Семья?

— Какая ещё на хер семья?

— Ну, видимо, та семья, которой у тебя никогда не было. Семья, что может дать всё: деньги, сытую жизнь, хорошее образование, надёжную защиту. Всё, что только душа пожелает.

— В каком смысле?

— В самом прямом, мальчик. Так ты будешь свой кофе или и дальше будешь нарываться?

— Буду, — дёрнул он головой. — Кофе. Что ты хочешь?

— Я? — удивился я и хлопнул крышкой люка. — Это не я хочу, это ты хочешь, парень, — намеренно не употреблял я оскорблений, хотя они как никогда просились на язык. — Хочешь богато жить, красиво одеваться, ездить на дорогой тачке, а ещё желательно ничего ради этого не делать. Ведь кто-то так и живёт всего лишь родившись в нужной семье. Но, увы, не ты.

— У меня нормальная семья, — сделав стоя несколько жадных глотков, он вернул задницу на кровать.

— Серьёзно? — искренне округлил я глаза. — Папаша уголовник, мотающий пожизненный срок. И мамаша, которой на тебя плевать. Это твоя нормальная семья?

— Ей не плевать. Матери не плевать, понял? — и он бы подскочил. Но кофе был вкусный, а он явно любил вкусно пожрать больше, чем что-то доказывать.

— Так не плевать, что она за неделю ни разу тебе даже не позвонила, — достал я из кармана его телефон, покрутил в руках и убрал обратно. — Хотя я её понимаю. Ты ей зачем? У неё и так всё хорошо. Большой шикарный дом, богатый влиятельный муж, очаровательные детки. А ты? Она поди сотню раз пожалела, что не сделала аборт. И она с облегчение перекрестится, если ты в её жизни больше не появишься. Перестанешь клянчить у неё деньги, мозолить глаза, раздражать её богатого ёбаря.

— Заткнись! — всё же подскочил он.

— А то что? — усмехнулся я. — Или думаешь твоя мать из другого теста? Не такая как Кристина? Они все тебя предали, Ярик. Все!

— Заткнись, сука! — он выплеснул остатки кофе в стекло.

Ай, маладца! Горяч. Вспыльчив. Резок. Хорош! Федэ точно понравится совать свой дряблый член в эту узкую глубокую задницу, которой на месте не сидится.  

И я бы заткнулся, Ярик. Ты мне в принципе нахуй не нужен. Я бы прикопал тебя прямо там, на скотобойне и, можешь не сомневаться, не дрогнул бы. Но этого было слишком мало за то, что ты сделал.

Я растянул губы в сладенькую улыбочку. Паскудную, но искреннюю.

— А ведь я хотел тебя отпустить. — Он застыл, глядя на меня с недоверием. — Но знаешь о чём подумал? Вот выпущу я тебя, а дальше что? Чем ты собираешься заниматься по жизни?

— Я? — с сомнением качнул он головой.

— Ну не я же. Чем буду заниматься я, я и так знаю. А вот ты… Опять будешь стрелять деньги у матери? Или, думаешь, брат тебя будет содержать? Универ ты бросил. Жить тебе негде: квартира опять же с братом у вас на двоих. Профессии никакой. Что ты умеешь делать, Ярик? Чем будешь добывать себе на кусок хлеба?

— Я… мне… — мямлил он, а потом разозлился. — Не твоё дело, урод!

— Моё, Ярослав. Как раз моё. Убеди меня, что я могу тебе доверять и я тебя отпущу.

— Чего ты хочешь?

— Ну для начала давай-ка убери срач, — кивнул я на заляпанное стекло.

Он пару секунд медлил в нерешительности, но под давлением моего взгляда сдался. И поступил радикально: содрал с себя футболку, в которой спал и принялся возить ей по стеклу.

Похвальное, похвальное старание. Вижу жить хочет. А на свободе — ещё больше.

— И что теперь? — остервенело тёр он разводы.

— А теперь я тебе расскажу, как можно жить богато и за границей. Например, во Франции. Уже завтра. Париж, дорогие тачки, шикарные шмотки, даже личный самолёт — всё что угодно может стать твоим.

— Гонишь? — замер он с тряпкой в руках.

— А похоже? — отступил я назад. И разочарование на моём лице всё сказало само за себя. Я сделал вид, что на этом разговор закончен и развернулся к двери.

— Стой, стой! Ладно, я верю. Только в чём прикол? Надо что, как ты, стать кровососом? Ты можешь меня инициировать? — судя по его интонации, теперь для него это звучало даже как «неплохой вариант».

Дебил! Хотя, чему я удивляюсь. До сих пор. Для большинства людей то, что показывают в кино и есть истина. А уж насколько затёрт и растиражирован образ вампира — любой злодей позавидует.

— Всё это про вампиров сказки, Ярик. А правда такова: люди, что пьют кровь действительно существуют. Их зовут сангвинары. Но они такими уже рождаются, и никак иначе. Те, кого знаю я, состоят в Семье. А Семье нужны доноры куда больше, чем другие кровососы, как ты изволил выразится.

— Те, кто даёт им кровь? — нахмурился он заинтересованно.

— Да, те, кто их кормит. Это называется кормление, когда на теле делается надрез и через него «забирается» немного свежей крови.

— Немного? — сомневался он.

— Ярик, никому не нужен мёртвый донор. Никто не вонзает ему зубы в шею. С острыми зубами ходят только клоуны, что пересмотрели фильмов. И вены донору резать никто не будет. Крупные сосуды резать опасно, они лопаются и взрываются фонтаном — это грязно, это нерационально, если нужно всего с рюмку крови. И они долго заживают. Надрез делают обычно на спине, там, где безопасно и незаметно, и есть только мелкие сосуды. Небольшой и аккуратный разрез или стерильный шприц, чтобы взять из вены несколько миллилитров крови.