ночь, и каждый раз было одно и то же. Она тратила свои дни на выпивку или занималась Бог знает чем еще, ее слова всегда были невнятными и искаженными сквозь слезы, когда мы разговаривали.

И впервые в своей жизни я не только осознал, что мне нужна помощь.

Я был готов просить об этом.

Тем не менее, моя грудь горела огнем, когда я вытащил свой телефон из кармана, пролистывая до папиного имени. Я нажал на него, прежде чем смог отговорить себя от этого, остановившись на скамейке у фонтана кампуса.

— Сынок, — поприветствовал он, его глубокий голос был знакомым до боли. — Рад тебя слышать. Готов к завтрашней большой игре?

Я остановился, сбитый с толку его радостью, тем, каким спокойным и умиротворенным он был. Он был таким с тех пор, как ушел от мамы.

С тех пор, как он покинул нас.

Совершенно новая жизнь встретила его по другую сторону этого развода, та, в которой я больше не была уверен, что куда-то вписываюсь. У него был свой офис в Атланте, его огромный дом в пригороде, его идеальная лужайка, идеальные дети и идеальная жена. За пределами футбола у нас не было ничего общего.

Он больше ничего обо мне не знал.

— Провиденс жесток, — продолжил он, когда я не ответил, ошибочно приняв мое молчание за нервозность по поводу игры. — Их нападение быстрое и хитрое. Но ты чудовище. Ты устроишь им ад. Будь агрессивен и не ленись во втором тайме — именно там они обычно наносят наибольший урон.

— Я не беспокоюсь об игре — наконец сказал я.

— Хорошо. Тебе не следует этого делать. Ты…

— Маме нужна помощь.

Я был удивлен глубиной своего собственного голоса, тем, как ровно слова

вырывались из моего горла. Я знал, что это тоже удивило моего отца, потому что он замолчал, прочистив горло после долгой паузы.

— Твоя мать меня больше не касается.

— Да, я знаю. Ты бросил ее и своего первого сына много лет назад.

— Клэй, — предупредил он, как будто я перешел черту. Этот глубокий рокот его голоса заставил меня остановиться, заставил волосы на затылке встать дыбом, как это всегда бывало перед тем, как я пробовал что-то рискованное — например, новую игру на поле.

— Это правда, и ты это знаешь. И знаешь что? Все в порядке. Честно говоря, так оно и есть. Я продолжаю жить без тебя.

— Без меня? — он вмешался. — Как ты думаешь, кто помог тебе заплатить за то, чтобы ты поступил в колледж в Бостоне? Кто купил тебе ноутбук, и твой движущийся грузовик, и..

— И кто звонит мне только после игры? Кому не о чем со мной поговорить, кроме футбола? Который знает все о моих сводных братьях и абсолютно ничего обо мне?

— Не будь смешным. Я..

— Назови хоть что-нибудь, что ты знаешь обо мне, кроме моей позиции на поле. Я подожду.

Мой нос вспыхнул, когда я подавил желание продолжать, поскольку я боролся с тем, чтобы быть достаточно тихим, чтобы моя точка зрения дошла до меня. И это произошло. Я знал, что это так, потому что мой отец больше не сказал ни слова.

— Я не завидую тебе, — наконец сказал я, успокоившись. — Я люблю тебя. Я понимаю. Я знаю, какой мама может быть… очень, — признался я. — И я знаю, что она не была подходящей женщиной для тебя. Но ей нужна помощь, папа, а я не могу сделать это сам.

Он испустил вздох.

— Дай угадаю — ее недельный любовник оставил ее, и теперь она в полном беспорядке.

— Они встречались несколько месяцев, — уточнил я. — Но да. И он заботился о ней, а теперь у нее нет работы, и она живет на те небольшие деньги, которые я могу позволить себе отправлять домой.

— Ну, и чья же это вина? Она сделала это с собой.

Я покачал головой.

— Она никогда не знала, что это будет ее жизнь, папа. Предполагалось, что это ты будешь заботиться о ней. Когда вы познакомились с ней, вы знали, что она даже не окончила среднюю школу. Она никогда не хотела делать карьеру. Она хотела семью. — Я сделал паузу. — Она хотела тебя.

— Чего она хотела, так это поджечь меня, контролировать и унижать, пока я не потеряю себя, — рявкнул он на меня. — Что-то, о чем ты должен немного знать после знакомства с Малией, я полагаю.

Моя челюсть сжалась.

— Не говори о ней так, как будто ты ее знаешь.

— Возможно, я не все знаю, но я знаю эту девушку. Я знаю ее отца. И я знаю достаточно, чтобы сказать тебе, что ты маменькин сынок до мозга костей, потому что ты даже искал ее в девушке, на которой хотел жениться. — Он усмехнулся. — Слава богу, ты увернулся от пули.

Что-то в его словах задело меня, не потому, что они были оскорблением, а потому, что в них была правда — правда, которую я не хотел видеть или признавать.

— По крайней мере, у Малии есть отец, который активно участвует в ее жизни, — выплюнул я в ответ. — В моей жизни. Ты знаешь, он пролетел через всю страну, чтобы посмотреть, как я играю. Он был здесь на последней домашней игре. И угадай, кто не может сказать то же самое?

Мой нос вспыхнул, и я проигнорировал ту часть своего мозга, которая напоминала мне, что технически он пришел не за мной. Он пришел за Малией, и я просто был там.

Но папе не нужно было этого знать.

— Я бы хотел, чтобы ты был больше похож на Кори, — сказала я, понизив голос.

Папа чуть не рассмеялся.

— Я не хочу быть похожим на этого человека.

— Да.