затем второй. Сядет рядом с перевернутым ровером и будет смотреть, как распустятся в небе два огненно-красных цветка.

На встроенном экране перед глазами Бойко побегут цифры, отсчитывающие количество оставшегося кислорода. Чтобы меньше огорчаться от цифр и скорости убывания кислорода, Бойко добавит в программу данные по запасным баллонам, и зеленый столбик в углу экрана жизнерадостно подпрыгнет на несколько делений.

Встроенные в скафандр устройства и датчики столь умны и автономны, что подчас Бойко чувствует себя балластом, мешающим их идеальному функционированию.

Теперь Бойко расчислит имеющееся время и возможные маршруты других экспедиционных двоек. Велик шанс, что сигнал заметят и помощь придет.

Бойко обреченно будет ждать спасения.

Трансмод модели «Конестога» видно издалека. Огромный, в два этажа, модуль покажется точкой на изломе марсианского скайлайна и будет быстро увеличиваться в размерах. Он доберется до Бойко за считаные часы.

Приветственно распахнется шлюз. После необходимых процедур Бойко снимет предохраняющий скафандр и по узкой лесенке поднимется на второй этаж в кабину водителя, она же жилой отсек.

В тесном, душном пространстве двое – согласно штатной вместимости трансмода. Бойко бросит быстрый взгляд на Ширну. Им случалось общаться по видеосвязи, когда никого не было рядом. Тогда они использовали гаптические игрушки с механизмом силовой обратной связи.

Ширна прилетела на Марс с другой экспедицией, спонсоры которой планировали поднять капитал на волне хайпа от марсианских новостей. Но с монетизацией не заладилось. Места в топ-тен постоянно занимали оргии луненьких ричей, а марсианские вайбы мало кому были интересны. Долгосрочный контракт Ширны вынудил ее остаться на планете, в отличие от прочих трендсеттеров. После отбытия последнего из компаньонов она совсем растерялась и пребывала в депрессии, пока, пользуясь случаем, Ватив не взял ее под свою опеку.

Вживую Бойко увидит ее впервые. Девушка привстанет с небольшого диванчика, чтобы обнять Бойко и звонко чмокнуть в щеку.

С водительского сиденья, не оборачиваясь, Ватив прервет ее приветствия:

– А что с Энумой?

– Она мертва. – Бойко подумает и добавит: – Несчастный случай с ровером.

Ширна взмахнет руками и широко раскроет глаза:

– Как жаль! Мое сердечко сейчас разобьется…

Бойко решит, что общаться экранно было как-то привычнее и проще.

– Очень не вовремя, – скажет Ватив. – Если что-то выходит из строя, рушится все.

Он так и не обернется, демонстрируя собеседникам массивный затылок и короткую армейскую стрижку. Бойко смахнет с диванчика тойбокс, внутри которого трусики с леопардовым принтом, что-то кожаное с изобилием застежек-молний из блестящего металла и пара крикливо разноцветных страпонов.

– Есть новости от Гэвэла?

– Только то, что он сообщил, созывая всех к Корзине. Вспышка на Солнце повредила спутники и лишила нас связи с Землей.

– Это уже случалось, и раньше экстренного сбора не объявляли.

– Думаю, он что-то недоговаривает.

Бойко согласится с Вативом. Еще на Земле тот поднаторел в бюрократических интригах и особенностях мышления руководящего состава, раздавая гумпо в странах Европы и Латинской Америки и собирая мусор на океанских побережьях.

Ширна положит руку на колено Бойко в знак поддержки. Красивая ухоженная ладонь с ноготками, выкрашенными в зеленый. На ногте левого мизинца любовно и тщательно нарисована божья коровка.

– Малыш… – В голосе Ватива скрипнут нотки раздражения. – Ты, наверное, устала. Тебе нужно лечь поспать.

– Но, Дери… – рискнет возразить девушка.

– Не спорь. Ты в таком состоянии, что сама не знаешь, что тебе нужно.

Ширна послушно проберется на спальное место и затихнет. Бойко еще раз осмотрит кабину. На одной из стен увеличенное изображение марсианского сфинкса со старого снимка, сделанного еще «Викингом-1». Кто-то пририсовал сфинксу короткие черные усики.

На другой стене фотографии мертвых марсоходов. Curiosity, Opportunity, Zhurong и Perseverance – все они мертвы и замерли на фото в нелепых позах, несовместимых с продолжением миссии.

На каждой фотографии координаты точки, где машина обрела покой. Когда-то Ватив говорил, что хочет устроить экскурсию для интересантов. Они бы двигались маршрутами роверов, исследуя марсианские кратеры и долины и переходя от могилы к могиле.

Бойко подумает, что такое путешествие, даже виртуальное, вряд ли заинтересует кого-то из землян. В мире высоких скоростей и плоских экранов хватает своих проблем, особенно после того, как четвертая промышленная едва не споткнулась о третью мировую.

Говорить об этом вслух Бойко не станет, чтобы не разозлить Ватива. Незадолго до отбытия на Марс он начал детранзишн, и гендерное путешествие проходит непросто.

Возникшая тишина напомнит Бойко об Энуме, ее бархатном голосе и нежной, угольного оттенка коже. Бойко ощутит чувство вины, а затем злость и ярость. Бойко разъярится на эту ржавую планету и на создателей неуклюжего ровера, на своих живых и беззаботных спутников и на Энуму, которая оставила Бойко в одиночестве.

Ярость Бойко нетерпелива и не знает разбора, она темна, глубока и дышит огнем, ярость и уязвима, и беспощадна, и вспыльчива, и жестока, ярость не помнит прошлого и о будущем не мыслит, ярость не сомневается и не прощает, подчиняет, неистовствует и все сокрушает.

Именно ярость и толика отчаяния привели Бойко на Марс.

Дальнейший путь они проделают в молчании.

«Конестога» доберется до места назначения на закате. Трансмод прекратит движение, замрет посреди марсианской пустоши. Распознать Корзину стороннему наблюдателю даже с помощью современной оптической системы невозможно. Здесь нет ни опознавательных знаков, ни видимых искусственных конструкций.

Хранилище таится под поверхностью, уходит вглубь на десятки метров. Для его создания строительные роботы расширили пустоты лавовых трубок, извлекли и утилизировали тонны породы, обеспечили сейсмозащиту на случай крайне маловероятных в этом районе марсотрясений, установили реакторы, способные обеспечить автономное функционирование хранилища на протяжении нескольких столетий.

Были созданы и жилые пространства для сервисной команды и специалистов на случай расконсервации хранилища. Спасаясь от радиации и пылевых бурь, человечество на Марсе забиралось все глубже, подобно мелким осторожным зверькам.

«Словно землеройки, – подумает Бойко. – Землеройки или кроты. Только не крысы».

Бойко ненавидит крыс.

Других трансмодов и роверов рядом со второй Корзиной нет. Это плохой знак. Несколько команд находились к точке сбора ближе, чем лагеря Бойко и Дери, и им следовало уже быть на месте.

По сигналу с трансмода часть поверхности вздрогнет и придет в движение. Красный от нанесенной пыли квадрат поднимется на несколько сантиметров и отъедет в сторону, открывая путь к Корзине. Экипаж «Конестоги» начнет неспешный спуск.

И снова процедуры шлюзования. Постороннее и потенциально вредоносное не должно проникнуть в хранилище.

В помещениях по ту сторону шлюза – пластик и хромированный металл, на стенах – фотографии земных пейзажей, много воды и леса. Ничто в интерьере не выдает инопланетного местонахождения. Философы, которые утверждали, что марсианские поселения станут новым началом для человечества,