— Эй, двое на одного, — запротестовал Хадсон.

— Он еще раньше назвал Джуди, — заметила Рози. — И Дейва. Счет два-два.

Судя по всему, Хадсон отчаянно рылся в памяти, пытаясь отыскать еще каких-то друзей, которые удовлетворяли бы заданному критерию.

— Я просто хочу подчеркнуть, — начала Рози, — что…

— Надя, — произнес Хадсон.

— Кто это? — спросила Рози.

— Девочка из моего класса. Она тоже друг. Я ее не выдумал. Позже Рози сообщила мне, что при этих словах Хадсон покраснел. Я этого не заметил, поскольку пытался вспомнить, что я знаю о возрасте Ласло. Прежде чем я хоть до чего-то довспоминался, Рози объявила Хадсона победителем и велела мне подавать десерт.

— А ты сможешь побить кикбоксера? — спросил у меня Хадсон. Несмотря на отличную погоду, он попросил меня отвезти его в школу. Я предположил, что вопрос имеет отношение к отцу Бланш — Гомеопату Гэри. Для меня грозным соперником стал бы любой профессиональный боец, но я не имел никакого представления о том, сохранил ли Гэри физическую форму и мастерство.

— Зависит от его или ее квалификации. Лучший кикбоксер в мире почти наверняка победит меня, тогда как худший кикбоксер в мире, вероятно, победит сам себя без всякого моего участия.

Хадсон посмеялся моей шутке.

— Ты сказал — «почти наверняка». Как вообще драться с лучшим кикбоксером на свете?

— Как можно стремительнее. В идеале — еще до того, как он осознает, что бой начался. Вероятно, имеет смысл сразу же сделать подсечку. Боксеры, как правило, плохо дерутся в лежачем положении.

— «А почему ты спрашиваешь?» Вот что ты должен был сказать. И все. — Рози рассердило то, что я ответил на вопрос Хадсона, не попытавшись выяснить, чем упомянутый вопрос был вызван.

— Когда я учился в школе, мальчишки часто дискутировали о том, чей отец лучше покажет себя в драке. Иной раз основой для обсуждения служили фактические данные.

— Может, ты и прав, но сколько у нас вообще знакомых кикбоксеров? Вдруг Хадсон действительно его боится?

Рози подняла эту тему, когда мы ели белого морского окуня в сухарях и пюре с сорокапятипроцентным содержанием корня сельдерея.

— Тебе надо бы как-нибудь позвать к нам Бланш на ужин, — предложила она Хадсону. — Может, нам и ее семью стоило бы пригласить.

— По-моему, ее брат еще слишком маленький для таких вещей. И вообще пока не надо. Она сейчас жутко злится на своего папу.

Рози кивнула, словно психиатр, выслушивающий пациента. Но Хадсон не стал продолжать.

— Почему? — спросил я.

— Он сделал худшее, что вообще может быть. Взломал ее компьютер.

Я не стал смотреть на Рози. Такой взгляд мог бы стать своего рода невербальным индикатором вины. Я решил, что будет безопаснее сосредоточиться на фактах, а не на моральном аспекте.

— Когда? — спросил я.

— Вчера.

— Каким образом? Полагаю, при помощи психологии, а не технологии?

— Не угадал. При помощи технологии.

Я ощутил совершенно нерациональное раздражение из-за того, что человек, возможно превосходящий меня по части боевых искусств, оказался еще и экспертом по информационным технологиям.

— Продолжай.

— Он поставил камеру в комнате у Бланш.

— Что? — произнесла Рози.

— Это часть системы безопасности. Она там висела, еще когда Бланш совсем маленькая была.

— И Бланш не возражает…

— Теперь возражает. Она ее изолентой заклеила. Так вот, эта камера смотрела прямо на ее стол. И он мог увидеть, как двигаются пальцы, когда она вводит пароль. Это легко, у нее же планшет такой огромный.

Я был впечатлен, однако решил не делиться с Хадсоном и Рози своими эмоциями.

— Хорошо известная методика, — заметил я. — И чрезвычайно безнравственная. Он что-нибудь обнаружил?

— Она искала всякую инфу про альбинизм. А это у них в доме считается — ни-ни. И про вакцинацию. Это было уже довольно давно, но он все равно нашел. Наверное, по автозаполнению. По-моему, ее мама за нее заступилась. Вот почему… — Хадсон внезапно умолк.

Рози подала мне настоятельный знак «рот на замок».

Хадсон, похоже, нервничал.

— Можно мне уже выйти из-за стола? — спросил он.

— Нет, — отрезала Рози. — Думаю, есть кое-что такое, о чем тебе нужно нам рассказать.

Несколько секунд Хадсон ничего не говорил. Мне даже не требовался еще один сигнал, чтобы и самому продолжать хранить молчание.

— Обещаете, что никому не скажете? Что не будет как с кличкой, когда вы все разболтали?

— Нет, — произнесла Рози. — Мы не будем ничего обещать. Есть такие вещи, молчать о которых неправильно. Если ты нам скажешь, что он применяет насилие — к Бланш или к ее маме, — мы обязательно что-то по этому поводу сделаем. Ты понимаешь почему?

Хадсон ничего не ответил.

— Ты обещал, да? — спросила Рози. — Обещал Бланш? Хадсон кивнул. Я узнавал в нем себя — в юные годы. Вероятно, я в то время не сумел бы посмотреть шире, мысленно выйти за пределы правила, согласно которому обещания нельзя нарушать. Даже сейчас мне потребовался бы убедительный противодействующий императив. И у Рози таковой имелся.

— Что важнее — сдержать слово или помешать, чтобы кому-то причинили боль? — спросила она у Хадсона.

Хадсон кивнул. Он переваривал услышанное. В отличие от большинства ситуаций, когда советы ему давал я.

— Я точно не знаю, что там было. Она не особенно объясняла, что случилось. Но только — пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не доводите до того, чтобы у нее были неприятности с ее папашей.

Рози хотела обратиться в полицию. После некоторых внутренних споров она решила, что у нее недостаточно доказательств, чтобы побудить правоохранительные органы к каким-либо полезным действиям. Однако на другой день позвонила в школу.

— Бронвин меня выслушала, — сообщила мне Рози. — Как и следовало ожидать. И сказала все, что полагается: спасибо, нам очень важно это знать — и тому подобное. Говорит, они не замечали, чтобы с Бланш что-то такое происходило. Но мне показалось, что она не так уж безумно удивлена. Судя по тому, как ты описал поведение Гэри на плавании, он не очень-то прячет свой гнев.

— Как ты считаешь, нам следует и дальше позволять Хадсону посещать их дом?

— А ты сам как считаешь? Я у них не была, а ты был.

— У меня сложилось впечатление, что отец Бланш с ними не взаимодействует. Хадсон находится там максимум два часа. И Алланна всегда рядом.

— Я заставила Хадсона пообещать, что он мне обязательно расскажет, если его там что-нибудь… встревожит. И, кстати, во всем этом есть плюс. В школе решили на последнюю четверть перевести Бланш в класс к мисс Уоддингтон. И к Хадсону. Они придумают какое-то формальное объяснение, но на самом деле они думают — в случае чего мисс Уоддингтон лучше, чем Кролик, заметит, если с Бланш будет твориться что-то неладное.