— Я думал, у тебя именно такой ход рассуждений. Материнство превыше работы.

— Замечательно ты меня поддерживаешь.

— Я изо всех сил стараюсь тебя поддержать. Предложил тебе вариант: я мог бы пойти один. И предложение остается в силе. Но ты не доверяешь мне.

— Тебе-то я доверяю. Но я не доверяю школьному руководству. Они могут тебя…

— Одурачить?

— Черт побери, Дон. Это серьезное дело. Надо, чтобы мы были там вместе.

У меня оставался в запасе один аргумент — основанный на эмпатии:

— Если бы Хадсон находился главным образом на твоем попечении, а мое присутствие требовалось бы на работе, я бы, вероятно, принял решение не идти к директору.

— Спасибо тебе большое. Иуда сказал то же самое.

Хадсон в этот день не пошел в школу — Рози заключила, что он подвергся неофициальному отстранению от занятий, — и мы высадили его возле «Зала Джармена», предварительно выяснив, что сейчас, когда до конца начальных классов остается всего одна четверть, он больше не желает менять школу: «Меня и так только что перевели в другой класс». Хадсон был уже куда меньше расстроен и, соответственно, вел себя более рационально.

Мы с Рози сошлись во мнении, что наша цель должна быть простой: объяснить, что Хадсон не убивал птицу, что им двигала научная любознательность и что предварительно он прошел подготовку в области осуществления вскрытий. О каких-либо подсознательных мотивах решено было не упоминать.

Как ни странно, Рози согласилась с выводами, к которым пришла Клодия, — даже в том, что касалось моей постоянной критики Хадсона.

— Правда, ты его критикуешь не больше, чем твой отец критиковал тебя, — заметила она. Но я не счел данное сравнение комплиментом.

Нам требовалось убедить школу не подвергать Хадсона незаслуженному наказанию — каковое вряд ли оказало бы на него позитивное действие. Хадсон уже осознал, что поступил дурно, и чрезвычайно раскаивался в содеянном.

— Если бы он действительно убил птицу, все обстояло бы по-другому, — проговорила Рози. — Но он просто повторял то, чему его научили дома. Вполне может быть, через пару лет он будет делать то же самое в лаборатории для старших классов, чуть дальше по коридору. А они утверждают, что он не готов к старшей школе. Пусть уже определятся — либо одно, либо другое.

Я порекомендовал Рози не проецировать на директора свой гнев на Иуду. Мне показалось, что с моей стороны это очень проницательный совет, однако Рози немедленно спроецировала свой гнев на меня. К тому времени, когда мы добрались до школы, она несколько успокоилась.

Директор, которая в ходе наших предыдущих встреч казалась вполне благоразумной и открытой для дискуссии, на сей раз демонстрировала заметное недружелюбие. В кабинете присутствовала еще одна женщина (возраст — около двадцати пяти лет; ИМТ не подвергался оценке — вследствие стресса), которую директор представила как консультанта для учащихся.

— Мисс Кин работает со старшими классами, но также помогает нам в подобных случаях, когда требуется совет профессионала. Она — квалифицированный психолог.

— Вы психолог-клиницист? — уточнила Рози. — Извините, я не уловила ваше имя.

— Я Келли. У меня диплом по психологии и…

— Мистер и миссис Тиллман. Мы собрались не для того, чтобы обсуждать квалификацию мисс Кин. Она — школьный консультант, и мы доверяем ей в том, что касается…

— Прекрасно, — перебила ее Рози, — но я — мать Хадсона, и мне хотелось бы знать, кто оценивает моего ребенка.

— Миссис Тиллман…

— Бронвин, я — доктор Джармен. Или Рози. И я не думаю, чтобы вчерашнее происшествие требовало привлечения консультанта.

— Извините, но я позволю себе не согласиться с вами. Хадсон принес в школу нож…

— Скальпель, — уточнила Рози. — Инструмент для научной работы.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать…

Я прервал ее, выступив в своей роли доброго полицейского:

— Слово «нож» иногда применяется как синоним термина «скальпель». К примеру, в выражении «Она согласилась лечь под нож». Мы понимаем, что Хадсон нарушил правила, но мы считаем, что при определении наказания следует учитывать намерение. Если бы он принес нож для того, чтобы с его помощью есть завтрак…

— Он принес его, чтобы убить животное. Ваш сын хладнокровно убил голубя. Будь он моим ребенком, я бы обеспокоилась. И была бы рада обратиться за помощью к специалисту.

— Заключение неверное. Он принес скальпель, чтобы произвести вскрытие птицы. Чтобы осуществить научный опыт.

— Мистер Тиллман, боюсь, вы меня не слушали. Он убил птицу. Расскажите им, что вы думаете, Келли.

— Как я понимаю, у вашего сына, возможно, аутизм. Если это так, убийство птицы очень даже понятно.

— Вы специалист по аутизму? — спросил я.

— Мистер Тиллман, прошу вас, — вмешалась директор. Бронвин. Полезно было хотя бы мысленно называть ее по имени: это ослабляло фактор устрашения.

— Нет, не просите, — произнес я. — Келли проводит корреляцию между аутизмом и жестокостью по отношению к животным. Это повлияет на ее суждения о Хадсоне. И я хотел бы знать основания для такой корреляции.

— Я не ученый, так что я не могу вам привести… данные, — призналась Келли. — Но, я думаю, мы все знаем, что люди с аутизмом не умеют сочувствовать. У них это не так, как… у людей без аутизма. Так что понятно, если ему все равно, что почувствует птица. — Он улыбнулась и кивнула, словно все-таки сумела решить уравнение, которое поначалу казалось невероятно сложным. — Психопаты точно так же себя ведут. Им все равно, что чувствуют другие.

— А мы не упускаем одну деталь? — осведомилась Рози. — Он не убивал птицу.

— Боюсь, это не так, — возразила Бронвин.

— Вы обнаружили ножевое ранение? — спросил я.

— Мистер Тиллман…

— Профессор Тиллман, — поправила ее Рози.

— Профессор Тиллман. Мы не в сериале «Место преступления». Птица давно выброшена. Но мне сообщили, что Хадсон ее убил.

— Кто сообщил? — осведомилась Рози.

— Ребенок, который поставил меня об этом в известность, был травмирован данным событием, что вполне понятно. Не исключено, что ко мне обратятся… родители ребенка. Но мне… высказали абсолютную уверенность в увиденном: Хадсон убил эту птицу. У меня нет оснований не доверять… этому учащемуся. Так что все сходится: и нож, и птица в шкафчике. Рассказ Хадсона изменился после того, как ему предъявили обвинение.

Аргументация Бронвин могла показаться убедительной. Однако в доводах Келли была брешь.

— Вы полагаете, Хадсон лгал? — спросил я у нее.

— Ну, складывается четкое ощущение, что он вел себя не очень открыто и честно…