Мы одновременно смотрим на Алисию, которая при помощи Зига только что опустилась в кресло.

— Алисия, что это и откуда оно у тебя?

Она медлит, почему-то оглядывается на Зига, будто в поисках поддержки.

— Это письмо.

— Письмо?

— Мне дала его одна эрина или леви. Я не запомнила ее имени, но ты как раз беседовал с ее мужем перед тем, как мы пошли к ее величеству.

— Граф Антуан Ромдуш, — киваю я Себу, и двое гвардейцев молча покидают комнату. Но сейчас мне плевать на графа, в груди магмой разливается раздражение. — Почему ты вообще взяла ее письмо?

Я говорю спокойно, но, видимо, недостаточно, потому что Алисия с вызовом вскидывает подбородок.

— Я думаю, нам нужно поговорить наедине.

— Ты думаешь? Ты ни о чем не думала, когда взяла письмо из рук незнакомки. И это после того, как тебя пытались убить! Что тебе известно об этом письме?

Она складывает руки на груди:

— Это допрос? Поедем в Тайную канцелярию или отведешь меня в королевскую темницу?

— Она была в Тайной канцелярии? — громко удивляется Зиг.

— Нет, — почти что рычу я. — Не допрос.

— Тогда я прошу всех оставить нас с моим женихом, — она особенно выделяет последнее слово, — одних.

— Оставьте нас, — приказываю я.

Пара минут уходит на то, чтобы дождаться, чтобы все покинули комнату, и на протяжении этих минут я пытаюсь разгадать, что скрывает Алисия. Или это женский каприз?

Но все уходят, и я оказываюсь рядом с креслом, нависаю над ней.

— Почему ты молчала о гьердовом письме? — спрашиваю.

— Я не сказала тебе, потому что это было письмо от твоей матери.

— Что?!

Я вглядываюсь в бледное лицо Алисии, силясь отыскать в нем следы насмешки. Но она не шутит. Точно не шутит. Если сегодня что-то еще способно меня удивить, то это ее слова. Точнее, их смысл, который доходит до меня далеко не сразу, а когда доходит…

Я просто разворачиваюсь и собираюсь передать эту несомненно важную информацию Себастину. Потому что если леви Виграсс замешана в заговоре против короны, то нужно это немедленно проверить и вывести всех на чистую воду.

Ее вывести.

— Райнхарт! — Алисия хватает меня за руку. — Она может оказаться здесь совершенно ни при чем.

— Да, — соглашаюсь я, сжимая кулаки и пытаясь унять вспыхнувшую ярость. Гораздо более сильную, чем когда-либо. Поступки этой женщины всегда вызывали во мне самые противоречивые чувства, но я буду не я, если не смогу себя контролировать. — А может, при чем.

— Я не должна была принимать этот конверт, но я подумала, что она хочет помириться.

— Почему тогда она не передала конверт мне? Ты же с ней не ссорилась.

— Ты бы его принял?

— Нет.

— Вот! К тому же не факт, что он от нее.

Лучше бы от нее! Потому что тогда она ответит за всё.

— Это всё, что ты хотела мне сказать? — интересуюсь я.

— Нет, еще я хочу знать, откуда во мне магия, если она вернулась к тебе?

Алисия сжимает тонкие пальцы на моем локте и не собирается меня отпускать. По взгляду видно, что не собирается. Но сейчас не время и не место.

— Это подождет до того момента, когда мы вернемся домой.

— Не подождет!

— Алисия, мы чуть не погибли, — объясняю ей, как ребенку, — и едва не стали причиной смерти королевы. Сейчас мне нужно переговорить с Себастианом, а после мы отправимся домой и вместе во всем разберемся.

— Просто ответь, — цедит одна. — С каких это пор у меня появилась магия?

— Полагаю, что с рождения.

Она моргает и разжимает пальцы, в замешательстве переспрашивает:

— Как?

— Это еще предстоит узнать. А сейчас прошу — просто посиди здесь. Я скоро вернусь.

Оставлять ее совсем не хочется, и не потому, что Алисия выглядит потерянной и рядом с ней во мне говорит желание ее обнять, а потому, что за один только бал моя невеста воспламенялась магией трижды.

— Постарайся успокоиться, чтобы снова не начать искрить, — напоминаю я, и она судорожно вздыхает. — Я пришлю к тебе кого-нибудь.

Идея не лучшая.

Точнее, кого я могу прислать?

Только Зигвальда, на которого натыкаюсь в коридоре. Я по-прежнему не знаю, доверять ему или нет, но во время активации алой схемы братец помог мне.

Нам.

Наши взгляды с Зигвальдом встретились, и я пожалел, что он единственный, кого я могу попросить позаботиться об Алисии. Но мне нужно знать, что с ней все будет в порядке, а еще нужно переговорить с Себастианом наедине. Брат в этой беседе точно будет лишним.

— Присмотри за ней, — прошу я, не вдаваясь в подробности.

Как ни странно, он подчиняется, и, стоит Зигу прикрыть за собой дверь, Себастиан активирует схему, которая не позволит никому подслушать наш разговор.

— Удалось восстановить письмо? — сразу спрашиваю я.

Есть схемы, которые на такое способны, не говоря уже об артефактах. Но так как на конверте была алая, то шансов немного.

— Нет.

— Леви Виграсс. По словам Алисии, письмо передали от нее.

— Ловушка для твоей невесты?

— Или эта женщина в этом замешана.

Злость внутри вновь рванулась на поверхность и снова была поймана и упрятана глубоко-глубоко.

— Кто бы это ни задумал, — продолжаю я, — сомневаюсь, что он рассчитывал, что мы переживем этот вечер. Мы, а заодно король с королевой. Хотели убить двух маджеров одной схемой.

— Кстати, о маджерах? Почему не появился твой лев?

— Это долгая история, Себ. Я отвечу на твой вопрос при следующей встрече, а сейчас заключи под стражу всех возможных участников заговора. Я отвезу Алисию домой и присоединюсь к тебе. Мы должны докопаться до сути как можно скорее.

— Ты уверен насчет леви Виграсс, Райн? Все же она твоя мать. Ее тоже допрашивать?

— Она мне не мать. Заключи ее под стражу, я допрошу ее сам.

Когда я возвращаюсь, Алисия больше ни о чем не спрашивает. Она просто прощается с Зигвальдом, кладет ладонь на сгиб моего локтя и следует за мной. Но делает это нарочито вежливо, согласно этикету, а не желанию быть ко мне ближе. Это раздражает чуть ли не сильнее участвующей в заговоре против короны матери. Потому что брату моя «невеста» улыбалась, она с ним танцевала, наслаждалась вечером, а мне достались лишь ее холодность и молчание.

Как оказалось, Алисия прекрасно владеет лицом: возвращайся мы через бальный зал, мне бы не пришлось беспокоиться о ее манерах. Но мы проходит другими дворцовыми коридорами, где нам встречаются только слуги и стража. Тем не менее мне почему-то хочется встряхнуть ее, несмотря на то что я сам попросил ее быть именно такой.