Отчасти. Я, все-таки, надеюсь, что Арина неожидает моего появления.

Простая физическая сила? Огреть ее по башкекамнем…

Но для этого надо еще к ней подобраться.

По всему выходило, что мне стоит подобраться кней как можно ближе. И, как только ведьма отвлечется, напасть. Грубо ипримитивно ударить.

— Слушай! — крикнул я волку. — Когдаприблизимся, уйду в Сумрак. Опережу и подкрадусь к ведьме. Вы идите открыто.Когда она с вами заговорит отвлечется — я нападу. Тогда помогайте.

— Хор-рошо, — никак не высказывая своегоотношения к плану прорычал волк. Поле было совершенно пустынным. Я никого невидел обычным зрением, взгляд сквозь Сумрак тоже оказался бесполезен.

Тогда я поймал свою тень — заходящее солнцесветило в спину. И вошел в Сумрак.

На первом слое земля поросла синим мхом, но неслишком густо. Обычные тощие клоки, жадно ловящие отголоски человеческихэмоций.

И все же кое-что меня насторожило. Мхи будтокольцами опоясывали какую-то точку. Я знал, что мох умеет ползать — медленно,но упорно приближаясь к пище.

Здесь у него была лишь одна причина образоватькруги.

Я пошел сквозь туманную серую дымку.Человеческий мир проступал вокруг, будто размытая, недоэкспонированнаячерно-белая фотография. Было холодно и неуютно — здесь я каждую секунду терялэнергию. Но в этом был и плюс. Даже Арина не может постоянно находиться вСумраке. Она может поглядывать на первый слой из обычного мира, но и этотребует сил.

А она сейчас не в том положении, чтобыбезоглядно тратить запасенное годами.

На первом слое рельеф местности почтисовпадает с земным. Здесь тоже была земля под ногами, рытвины и пригорки. Ноздесь нашлось и еще кое-что. Я видел, точнее угадывал в земле старое оружие. Невсе, конечно, а только то, которому доводилось убивать. Полусгнившие автоматныестволы, чуть лучше сохранившиеся винтовки…

Осталось ли это место на картах ВторойМировой?

Быть может, это известный историкам и воспетыйв книгах плацдарм, на котором когда-то сошлись в кровопролитной схватке двеармии, вгрызлись друг другу в глотки — и дрогнувшая машина блицкрига откатиласьназад?

А может быть, это одно из безвестных полей нашегопозора, где отборные немецкие части растоптали брошенных им навстречунеобученных и плохо вооруженных ополченцев? И место ему — лишь в архивахМинистерства Обороны?

Плохо я знаю историю. Но скорее всего —второе. Уж больно здесь пусто, уныло, мертво. Брошенная, мусорная земля, накоторую даже колхозы не зарились.

Не любят в нашей стране ставить памятники наполях поражений.

Может быть потому и с победами не все гладко?

Я стоял на берегу речушки и смотрел на мертвоеполе. Не слишком большое: полоса земли между лесом и рекой, километр в ширину,километров десять в длину. И не так уж много людей здесь полегло. Скорее сотни,чем тысячи.

Впрочем, разве можно сказать, что это мало?Винтовок было больше.

Метрах в ста от Арины я присел и побежал накорточках. Наложенное Светланой заклинание еще действовало, иначе я быстро бывыдохся. Метрах в пятидесяти — лег и пополз. Земля была сырой, я сразу жеизмазался. Хорошо еще, что эта грязь при выходе из Сумрака отвалится самасобой. Синий мох зашевелился, не зная, на что решиться — то ли приблизиться комне, то ли отползти от беды. Плохо. Арина может понять, отчего волнуется мох…

И тут совсем рядом, метрах в пяти, сталамедленно подниматься черноволосая голова. Ощущение было таким, будто Аринавыныривает прямо из земли. Слишком узкая и густо заросшая траншея…

Я застыл.

Но Арина не смотрела в мою сторону. Медленномедленно встала в полный рост — до того, похоже, сидела на дне старого окопа.Картинно поднесла ладонь козырьком ко лбу. Я понимал, что она смотрит сквозьСумрак.

К счастью, не на меня.

Приближались мои подневольные рекруты.

Красиво они бежали! Даже из Сумрака их бегвыглядел быстрым, вот только в прыжках зависали слишком уж надолго. Впереди —старый, мудрый вожак. За ним — волчата.

Человек бы испугался.

Арина засмеялась. Встала, руки в боки, нидать, ни взять крепкая молодуха из Малороссии, взирающая на приближениенепутевого муженька с собутыльниками. Заговорила — поплыли в воздухе низкие,гулкие звуки. В Сумрак она входить не спешила. И я тоже вышел в человеческиймир.

— …пустобрехи! — донеслось до меня. — Алиплохо я вас попотчевала?

Волки перешли на шаг. Остановились метрах вдвадцати.

Вожак выступил вперед и пролаял:

— Ведьма! Говорить… надо говорить!

— Говори, серый, — добродушно сказала Арина.Надолго Игорю ведьму не отвлечь, это я понимал.

В любой миг она нырнет в Сумрак и оглядитсякак следует.

Где же Надюшка?

— Девочку… отдай… — проорал-провыл волк. —Светлый… буйствует… отдай девочку… хуже будет…

— Да ты, никак, угрожать вздумал? — удивиласьАрина. — Совсем сбрендил. Кто же отдаст ребенка волкам? Убирайтесьподобру-поздорову!

Странно — она будто тянула время.

— Жив… ребенок? — чуть чище произнес волк.

— Наденька, ты жива? — глядя куда-то вниз,спросила Арина. Пригнулась — и подняла девочку из траншеи, поставила на землю.

У меня перехватило дыхание. Надюшка совсем невыглядела испуганной или усталой. Похоже было, что происходящее ей даженравилось — куда больше, чем прогулки с бабушкой.

Но она была близко, слишком близко к ведьме!

— Волчок, — сказала Надя, глядя на оборотня.Протянула к нему ручонку — и радостно засмеялась. Оборотень завилял хвостом!

Нет, это продлилось всего несколько секунд.Игорь напрягся, вздыбилась шерсть — и снова перед нами был зверь, а не ручнаясобачка. И все-таки этот миг был — оборотень залебезил перед двухлетнейдевочке, неииницинированной Иной!

— Волчок, — согласилась Арина. — Наденька, апосмотри, кто тут еще? Глазки закрой и посмотри. Как я учила.

Надюшка с готовностью закрыла глаза ладошками.И стала поворачиваться в мою сторону.