Но, несмотря на важность наших планов, я не могла проводить все свое время готовясь к Осеннему балу. Иногда я даже думать о нем не могла, потому что мысли были заняты кое-чем другим, не менее важным. И наконец настал вечер среды.

Я ждала в лесу, держа наготове коралловый браслет, ждала с нетерпением, но все же нервничала. Увидев папу, я быстро надела браслет, подбежала к нему и обняла. Он крепко обхватил меня руками, и я снова почувствовала себя маленькой девочкой, испугавшейся грозы, но знающей, что папа защитит меня от молнии.

— Она здесь? — шепнула я.

— Она идет. — Папа сжал мои руки. — Я ей все рассказал пару часов назад.

— И как?

Несмотря на папины уверения, я не могла не тревожиться, что мама не примет меня-призрака.

— Все нормально. — В его голосе прозвучала странная нотка. Неуверенность. Меня пронзил страх. Должно быть, папа заметил его, потому что торопливо замотал головой: — Твоя мама тебя любит. Она просто… она никак не может смириться с тем, что с тобой произошла такая страшная вещь, вот что ее расстраивает. Но она счастлива, что снова будет рядом с тобой.

«Такая страшная вещь». Эти слова отозвались во мне не самым приятным образом. Я хотела прокрутить их в голове и понять почему, но времени не осталось — я уже слышала мамины шаги по толстому слою сосновых иголок.

Я всматривалась поверх папиного плеча. Когда я стала призраком, мое ночное зрение перестало быть таким острым, как во времена вампирства, поэтому сначала я услышала, как мама ахнула.

— Мама? — Я отошла от папы, направилась ближе к опушке и увидела ее. Она стояла неподвижно, потрясенная, засунув руки в карманы длинного пальто, и дрожала. — Мама, это я.

— О боже. — Ее голос прозвучал так тихо, что я едва расслышала. — О боже мой.

Казалось, что она не может сдвинуться с места, поэтому я сама пошла к ней — не побежала, как к папе, а пошла медленно, давая ей возможность привыкнуть. Выражение маминого лица не изменилось, она только моргала, глядя на меня, как кролик, слишком испуганный, чтобы убежать от охотника. Но когда я подошла совсем близко, она шумно втянула воздух и произнесла:

— Бьянка.

И обхватила меня руками, а папа обнял нас обеих, и некоторое время не было ничего, кроме тепла, слез и слов любви. Мы говорили совершенно бессвязно, но я не обращала на это внимания. Главное — мы снова стали семьей.

— Мое дитя, — сказала мама, когда мы все-таки расцепили объятия. — Мое бедное дитя. Ты здесь… застряла?

— Не застряла, миссис Бетани тут ни при чем. — Об этом поговорим попозже, решила я. — Это одно из мест, куда я могу перемещаться. Я здесь уже довольно давно, потому что здесь Лукас… — Мама прищурилась, но я продолжала: —…и Балтазар, Патрис, Вик, Ранульф, вы — в общем, все.

Мама взглянула на папу.

— Ты здесь уже два месяца, и можешь просто… проводить время с друзьями? Как будто это нормально?

— Это нормально, — подтвердила я. — По крайней мере, для меня.

— Мы можем… мы можем снова приготовить тебе твою прежнюю комнату. — Мама неуверенно улыбнулась. — И если хочешь, можешь жить там с нами.

Возможность вернуться в свою старую спальню, смотреть, как зимний снег падает на голову горгулье, показалась мне самой дивной вещью на свете.

— Я могу перемещаться туда. И если вы обезопасите ее для меня, я с удовольствием буду там находиться.

Мамино лицо омрачилось.

— Обезопасить? Ты имеешь в виду — избавиться от ловушек.

— Твоя мама боится, — вмешался папа. — Все, с чем она сталкивалась до сих пор, ее пугает.

— Большинство призраков совсем не такие, как те, что застряли в «Вечной ночи». — Я понимала, что нужно сразу все прояснить. — Некоторые из них действительно довольно жуткие, как и некоторые вампиры. Но полным-полно таких, которые не особенно отличаются от меня. Они… они просто люди. Вы же не перестали быть теми, кто вы есть, только потому, что умерли.

Маму я определенно не убедила.

— Тогда почему они постоянно нападают на школу?

— Они нападают на школу, потому что их сюда притянули. И поймали. Миссис Бетани, — твердо заявила я.

К моему удивлению, папа снова вмешался:

— Селия, подумай об этом. Все, чему миссис Бетани нас учила, о чем предупреждала, — все было о нападении, а не о защите. Думаю, она все знала с самого начала.

— Точно, — подтвердила я. — Все это время она планировала поймать привидения…

Но прежде чем я успела договорить и рассказать про козни миссис Бетани, папа продолжил:

— Я хочу сказать, она всегда знала про Бьянку.

Мама вцепилась в воротник пальто — ее снова зазнобило.

— Адриан, о чем ты?

— Я имею в виду, что миссис Бетани нужны призраки, и она всегда знала, что Бьянка может превратиться в одного из них. Оглядываясь назад, я подозреваю, что именно поэтому она и предложила нам эту работу.

— Миссис Бетани нужны призраки, — повторила мама. — И ты думаешь, миссис Бетани особенно заинтересована в Бьянке. Этого не может быть. Зачем ей это?

Вот теперь все встало на свои места. Миссис Бетани хочет вернуть себе жизнь. Она знает, что пойманные призраки дают ей возможность создать жизнь, но только принесенный в жертву могущественный, стабильный призрак обеспечит после трансформации здравый рассудок. А я, благодаря своему особому статусу урожденного призрака, множеству отношений, привязывающих меня к этому миру, и руководству других могущественных духов, которые нашли меня, когда их тоже притянуло к «Вечной ночи», являюсь идеальным вариантом.

Я — единственный шанс миссис Бетани вернуть жизнь. И она не поколеблется ни на секунду. Если миссис Бетани сумеет воскреснуть, убив меня, она сделает это с радостью.

— Я знаю зачем.

Они взялись за руки, словно ожидали ужасного удара, и я рассказала им все так мягко, как смогла.

Наша семья наконец воссоединилась, но обстановка была далеко не такой сердечной, как мне хотелось. Когда мама с папой не злились на миссис Бетани, они злились на себя, в первую очередь из-за того, что приехали в академию «Вечная ночь». Вместо того чтобы напоминать им, что я с самого начала была решительно против этого (иногда «а я вам говорила!» — не самое лучшее, что можно сказать, даже если последующие события целиком и полностью подтверждают вашу правоту), я сообщила им, что мы с друзьями задумали. Они согласились побыть наставниками на Осеннем балу, чтобы обеспечить всем им возможность легко уходить и возвращаться. И хотя родители пришли в восторг, узнав, что Балтазар и Патрис играют во всем этом важную роль, всякий раз при упоминании Лукаса оба они замолкали. Я решила ни на чем не настаивать, понадеявшись, что мама с папой все же смогут поговорить с ним в вечер бала. Возможно, объединившись вокруг одной цели, они сумеют вести себя друг с другом вежливо.