Как убийца узнал, что Денис убил Поль? А как догадался он, Федор? Назовите это интуицией, чутьем, седьмым или восьмым чувством… Вычислил, должно быть, одержимый горем, ревностью, любовью… Сопоставил даты внезапного отъезда Дениса Котляра и первого «паркового» убийства. Сумасшедшая любовь к Поль и вдруг отъезд… Что же заставило его сбежать? Убийца встретился с Василием Лошаковым, и тот рассказал ему о парне, которого окликнула Вера и которого убийца, возможно, узнал по описанию…

Почему семь лет назад Денис убил ту девушку, Веру? Понимая, что тонет, пытаясь спастись, подсознательно ассоциируя ее с Поль, он сделал отчаянную попытку вырваться. Он убивал не Веру, а Лину. Он всегда был странным мальчиком, сказал его отец. Со своими понятиями добра и зла. А когда ситуация повторилась, чувствуя, что задыхается и тонет, он снова убил свою любовь, свою Лину…

Так рассуждал Федор Алексеев. А что было дальше?

Химера убила Дениса.

Химера пощадила Глеба.

Возможно, потому что химера не может убить самое себя…

Федор раскрыл конверт и вытащил исписанный от руки лист. Неровные летящие оборванные строчки, почти без знаков препинания говорили о сумеречном состоянии писавшего…

«Отец, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет я виноват перед тобой я не был хорошим сыном Я не стал человеком я себя ненавижу!!…»

Федор дочитал и задумался. Оставалось еще кое-что. Точка над i, заключительный аккорд, штрих к характеру.

…Пожилая дама, секретарь физико-математического факультета прекрасно помнила Глеба Никоненко.

– Ну как же, – всплеснула она руками, – конечно помню! Гениальный математик, победитель международных олимпиад! Покойный профессор Писемский обожал его, говорил, есть на кого оставить кафедру. А с последнего курса его отчислили за драку с преподавателем. Был у нас такой мелкий пакостник, оскорбил студентку прямо во время лекции: намекнул, что ей надо бы выбрать другую профессию, причем с таким гадким подтекстом. Все промолчали, а Никоненко дал ему пощечину! Студенты стали хлопать и свистеть, преподаватель прервал лекцию. Если бы он извинился, историю замяли бы, тем более Писемский за него горой стоял, но Глеб отказался. Окончил через два года, заочно. И спортом он занимался, первый разряд по стрельбе. В нем было какое-то несовременное понятие чести, стержень… такие не сгибаются. А по виду не скажешь, простоватый. Жаль, конечно, сломал себе карьеру. Моя бабушка, помню, говорила: есть вещи, ради которых стоит унизиться, да не все могут…

Федор достал из кармана мобильный телефон и набрал номер капитана Астахова. Похоже, настало время еще раз встретиться с Глебом Никоненко…

…Они опоздали. Квартира его была заперта; в офисе хозяйничали новые владельцы. Ни соседка, которая дружила с ним, ни режиссер Виталий Вербицкий, знавший его как облупленного, понятия не имели, где он. Исчез. Растворился. Как и должно химере, которая суть фикция и ложное измышление. Капитан Астахов был вне себя…

Виталий Вербицкий, с которым Федор Алексеев осторожно поделился своими прозрениями, от души рассмеялся:

– Об чем ты, философ! Глеб тюфяк, он не способен на хитрость и злодейство, какие-то схемы, письма… Ты хочешь сказать, что он сам себе писал письма с угрозами? Притворялся тем психом с Кавказа и убил Дениса? Да он даже морду ему не набил! А я предлагал, Федя, даже можно сказать уговаривал, ты меня знаешь. Нет и нет! Поверь старому опытному менталисту и гуру, Виталию Вербицкому. Его даже в детстве не лупили, не за что было. Не там ищете, господа! Глебка никогда бы и ни за что… так и знай! Уехал, чтобы начать все с нуля, и правильно сделал, здесь ему ловить нечего. Знаешь, бывает такая любовь – на всю жизнь! Не дай бог, конечно, но ему повезло, выиграл в лотерею у судьбы. Или проиграл. А то, что не попрощался… дело такое. Не хотел ничего объяснять, взял и отрезал. И хорошо, что свалил, письма-то он тоже получал, твоя химера не успокоилась бы, пока не привела в исполнение. Он даст о себе знать, вот увидишь, у него никого кроме меня нет…

А с другой стороны, может, прав Вербицкий. Доказать обратное даже такой сыщик, как капитан Астахов, вряд ли сможет. Химера растворилась, как не бывало, не оставив следов. А Глеб Никоненко, ни рыба ни мясо и тюфяк, которого ни разу в жизни не били, потому что не за что было, вовсе ни при чем. Где Глеб Никоненко и где Химера – хитрая, предприимчивая, жестокая? Нет, нет, и не уговаривай, сказал Виталя Вербицкий на прощание, фигня все твои домыслы, философ, не надо искать черную кошку в темной комнате, если ее там нет. А то, что уехал, так его можно понять. Я бы тоже на его месте рванул, куда подальше. Какая трын-трава после таких потрясений…

Максим Кусков признался в непреднамеренном убийстве Елены Антошко. Все было примерно так, как вычислил Федор Алексеев. По словам Кускова, он увидел через окно кабинета, что Елена Антошко вошла в кинотеатр, и бросился за ней, так как хотел помириться. Накануне они поссорились, а утром он увидел, как от нее выходит ее прежний парень. Он вошел в зал одним из последних, постоял, высматривая ее на последних пустых рядах. Потом сел рядом и попытался выяснить отношения; протянул подарок – дизайнерский янтарный кулон в серебре на плетеном кожаном шнурке, очень дорогой. Елена швырнула в него кулон и осыпала оскорблениями. Что было дальше, Кусков помнил с трудом…

Мэтр Рыдаев выжал из ситуации максимум, обрисовав безумную любовь своего подзащитного, его отчаяние, ревность и состояние невменяемости. Короче, Кускову грозил сравнительно скромный срок, он не первый убийца, которого отмазал подонок Пашка Рыдаев. По слухам, каждый день после заседания суда мэтр Рыдаев от радости напивается. Это, скорее всего, неправда, так как мэтр Рыдаев не пьет по причине бережного отношения к здоровью. Насчет подонка… ну да, скорее всего, правда.

На момент покушения на Светлану Кулик у Кускова твердое алиби…

Раиса Витальевна вспомнила, что в вечер освобождения сама приняла снотворное, и отказалась от обвинения мужа в попытке ее убийства. Кусков признался, что подбросил жене розовую жемчужину, каялся и плакал, умоляя о прощении. Испугался, бес попутал, не понимал, что делал, был в отчаянии. Черт с тобой, якобы сказала Раиса Витальевна, живи! Вызвал «Скорую»? Зачтено. И подала на развод…

– Что же это за любовь такая? – вопрошала Раиса Витальевна подругу Шуру.

Дамы сидели в маленьком уютном кафе «Шарлотка», обсуждали страшные события последних месяцев и праздновали ее выздоровление.

– Он убил Кошку… не знаю, в аффекте или не в аффекте, а потом решил убрать заодно и меня, подбросил эту чертову жемчужину! А теперь ползает на коленях, в слезах и соплях, просит прощения! Уму непостижимо! – Раиса Витальевна сжала кончиками пальцев виски. Шура сочувственно кивала. – Насчет снотворного, если честно, не помню. Я напилась тогда, настроение было, сама понимаешь. Не помню. Он вызвал «Скорую», если бы не он… Та, другая девушка, подруга Кошки… не знаю! Все так запутано… Следствие не закончено, пусть у них голова болит.