— А эти откуда взялись? Конкуренты?

— Ну, какие-то сведения просочились, вполне возможно, что кто-то из членов ордена проговорился. Делом заинтересовался один такой тип… Альбом хранился у твоей бабушки, его просто нужно было украсть… Очевидно, ничего не вышло.

— Вот почему бабушка отдала мне альбом! Она почувствовала, что с ним что-то не то! И хотела сохранить.

— Ну да, тогда тот тип нанял Василису, потому что она хорошо себя зарекомендовала, работая в России.

— А Федор был просто при ней, сам-то ничего не может. А когда она погибла, он эту чокнутую Рикки в напарники взял. Наобещал ей огромные деньги, она и поверила. Да их наняли только альбом добыть! Так же как и тех двоих на заправке. А тот тип и правда опасен, он ведь актера и правда убил…

— Печально, но в данный момент нас это не должно интересовать. Ты слышала, я сказал, что времени мало? Нужно искать крест.

Во время разговора Эва не сводила глаз с фотографии в альбоме. Когда Андерс замолчал, она перевернула страницу, вернувшись к предыдущей фотографии, и внимательно посмотрела на нее.

В глазах ее вспыхнуло удивление.

— Да что ты там такое нашла?

— Посмотри на камин!

— А что не так с этим камином?

— Посмотри на изображение всадника!

Андерс внимательно пригляделся к снимку.

— Странно… — проговорил он наконец. — Выходит, это не тот камин, а значит, не та комната…

— Нет, это, несомненно, тот самый камин. Вот, видишь, на каминной полке стоит та же самая ваза.

— Но тогда… тогда я ничего не понимаю. Как такое возможно? Ерунда какая-то…

На обеих фотографиях был изображен резной камин, в центре которого находилось изображение конного рыцаря.

Но на одной фотографии рыцарь ехал на коне в одиночестве, как и положено уважающему себя всаднику, тогда как на второй на коне сидели два всадника, символизируя бедность рыцарей Храма…

— Как такое возможно? — повторила теперь Эва.

— Может быть, в этом все дело? Может быть, именно ради этого те люди охотились за альбомом? Может быть, мы с тобой наткнулись на тайну «Тихого приюта»? В любом случае нам нужно поехать туда и своими собственными глазами взглянуть на этот камин. И сделать это как можно быстрее — пока этот дом не снесли, чтобы построить на его месте торговый центр.

Трактирщик перекрестил юношу, закрыл рукой его глаза и сложил руки на груди. Он начал читать над ним молитву, как вдруг услышал громкий стук в двери таверны.

Накрыв тело рогожей, он выбрался из погреба и подошел к двери.

— Кто стучится в такой поздний час? — спросил он заспанным голосом. — Добрые люди в такое время спят в своих постелях!

— Открывай! — прокричали за дверью. — Открывай немедленно!

— Я себе не враг! Разве можно открывать двери неизвестно кому посреди ночи? А вдруг вы грабители?

— Открывай, нечестивец, или мы сломаем твои двери!

— Попробуйте! Посмотрим, что из этого выйдет. Дверь у меня крепкая, из столетнего дуба, она и не таких храбрецов видывала!

За дверью раздалась ругань, затем на нее обрушились тяжелые удары. Но дверь, как и говорил трактирщик, выдержала.

— Открывай, скотина! — повторил тот же голос, но вслед за ним прозвучал другой — тихий и вкрадчивый:

— Открой, добрый человек, коли ты христианин и верный подданный французского короля! Открой именем короля нашего Филиппа, ибо мы — его слуги, и с нами — господин королевский комиссар.

— Так бы сразу и сказали, господа! А то только кричите да лупите по двери, кто вас знает, кто вы такие! Сейчас я кликну своих слуг, а то я уже стар, мне не под силу отпереть этот засов!

Трактирщик и правда разбудил своих слуг — двух дюжих парней, вооружил их топорами на длинной ручке, сам же взял тяжелую дубину и отпер дверь — впрочем, безо всякого труда.

В таверну ввалились четверо солдат, за ними шел немолодой господин в одежде дворянина.

— Ты что же не открывал нам, скотина? — рявкнул один из солдат и замахнулся на трактирщика мечом.

Тот легко отбил удар своей дубиной и с показным смирением проговорил:

— Я же не знал, кто вы такие, господа!

— Теперь знаешь!

Слуги трактирщика встали за спиной своего хозяина, подняв топоры.

— Не горячись, Пьер! — прикрикнул на вояку дворянин. — Ты же видишь, что перед нами — добрый христианин, отнесись к нему с уважением. Тем более что это — старый и немощный человек… — дворянин ехидно взглянул на дубину трактирщика.

— Сразу видно умного человека, — елейным голосом проговорил трактирщик. — Если вашей милости будет угодно, я велю своим молодцам принести чего-нибудь из еды. Много не обещаю, через нашу деревню недавно прошли люди герцога бургундского и все вымели подчистую, но пару караваев хлеба да несколько головок лука я для вас найду.

— Что? Хлеб с луком?! — возмутился вспыльчивый Пьер. — Что мы, по-твоему, свиньи?

— Не горячись, Пьер! — повторил королевский комиссар. — Господин трактирщик отдает нам последнее, что у него осталось, так что будь благодарен и за это малое.

— Благодарен? Не дождется он моей благодарности!

— А моей — дождется. И не только благодарности. Вот вам золотой экю за ваше гостеприимство, а если вам удастся отыскать в своих кладовых чего-нибудь получше хлеба и лука — я заплачу вам еще пять экю. Пять полновесных золотых экю.

— Что ж, ваша милость, может, мы и правда найдем что-нибудь, что укрылось от глаз бургундцев!

Трактирщик мигнул слугам, и те удалились, чтобы вскоре принести несколько связок колбасы, каравай хлеба и большой кувшин вина.

Обрадованные солдаты набросились на еду, но один из них тихонько выскользнул во двор.

— Вот ведь, какие чудеса творят полновесные золотые экю! — проговорил комиссар, отсчитывая монеты. — А не хочешь ли ты, добрый человек, получить еще пять экю?

— Кто же будет против, милорд! Ежели хотите еще колбасы или вина — только скажите…

— Нет, этого довольно. Нам сегодня предстоит еще работа, так что нельзя слишком набивать желудки.

— Чего же вы хотите?

— Не проезжал ли сегодня мимо твоей таверны молодой дворянин, направляющийся на юг?

— Один дворянин? Без слуг и свиты?

— Один, как есть один.