В Европу переберется и Чарли, герой рассказа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Опять Вавилон» (1931), действие которого происходит во время Великой депрессии. Крах на американской бирже пустил его по миру, но Чарли нашел работу по найму в Праге. Очутившись в Париже, он спрашивает в баре старого знакомого – старшего бармена Поля, «который в те дни, когда на бирже еще играли на повышение, приезжал на работу в собственном несерийной модели автомобиле – хоть, правда, из понятной щепетильности оставлял его за углом». Да, в 1920-е годы экономический бум был глобальным, «ревущие двадцатые» (roaring twenties) по-французски назывались «сумасшедшими годами» (аnnées folles). Глобальной будет и депрессия, правда, Европа вползет в нее на год-два позже.

Другому Чарли, из «Больших денег», тоже не повезло, ему не удается сохранить богатство. Азарт приводит к все более абсурдным решениям. Но это будет потом, а пока все признаки бума налицо. «Над головой в голубом небе гудит самолет. Трансконтинентальные пассажиры уютно устроились в мягких креслах, большие люди с банковскими счетами, у них хорошо оплачиваемая работа, их встречают у подъезда привратники, миловидные телефонистки приветствуют их, говорят „доброе утро“. Трансконтинентальный пассажир думает о контрактах, прибылях, путешествиях во время отпусков, об этом могучем континенте, протянувшемся от Атлантического до Тихого океана, о власти, о шелесте долларовых бумажек; перенаселенные города… асфальтированное платное шоссе, авиатрасса; поезда, самолеты: история ускорения ценой в миллиарды долларов…»

29 октября 1929 года – в день, который окрестили «черным вторником», – начался обвал на рынке акций США. Это стало началом Великой депрессии. Рынок и экономика катились и катились вниз целых три года, а потом еще лет семь находились в состоянии стагнации, которая была преодолена, да и то не до конца, лишь с началом Второй мировой войны.

Нижним пиком депрессии считается 1932 год. Фондовый рынок (а точнее, индекс Доу – Джонса) упал с пикового значения в 381 пункт, достигнутого 3 сентября 1929 года, до 41 пункта в июле 1932-го, то есть почти в десять раз! Вызван такой коллапс был в том числе и тем, что инвесторы, покупая акции, использовали заемные средства, и когда бумаги падали в цене ниже размера кредита, возникал так называемый margin call – требование довнести капитал. Если его не было, приходилось продавать бумаги, что вызывало дальнейшее падение. И так далее по цепочке.

Экономика тоже упала очень сильно, но все же меньше. Падение промышленного производства составило 47%, ВВП в реальном выражении – 30%, доходы населения, налоги, прибыли, цены и международная торговля сократились на 5–75%. Строительство остановилось вовсе. Цены на сельхозпродукцию стали ниже на 60%.

В 1933 году к власти приходит демократ Рузвельт. Он сменяет крайне непопулярного республиканца Гувера, сторонника невмешательства в экономику, политику которого считают причиной того, что кризис стал затяжным. Рузвельт придерживается прямо противоположного плана. Он начинает регулировать зарплаты, вводит социальное страхование, приказывает организовать общественные работы, нацеленные в основном на создание инфраструктуры. Они, по задумке, должны дать толчок развитию других отраслей экономики через так называемый мультипликатор: если строить дорогу, то возникнет спрос на асфальт, он породит спрос на битум и песок… Рабочие на зарплату купят еду, сходят в парикмахерскую и кино, парикмахер купит еду и одежду… Современные экономисты к мерам Рузвельта по стимулированию экономики относятся неоднозначно. Некоторые полагают, что активное вмешательство государства только консервировало стагнацию.

На пике кризиса безработица достигает 20–25%, а общее количество безработных – 10 млн. Напомню, что в стране проживало 120 млн человек, из них экономически активное население составляло 40 млн[52].

Особенно бедственное положение у фермеров. Как упоминалось выше, цены на сельхозпродукцию падают, а с ними и доходы фермеров. Падение цен экономисты объясняют несколькими причинами. Утверждают, что во время Первой мировой, когда США экспортировали львиную доля произведенных зерна и мяса, чтобы помочь союзникам, структура потребления в стране сместилась в сторону фруктов и овощей. Когда же война завершилась, предложение на внутренний рынок вернулось, причем фермеры стали производить даже больше, а вот спрос отставал, и существенно. «Сухой закон», введенный еще в 1920 году, резко сократил спрос на зерно. Повлияла и международная конкуренция, поскольку запретительных тарифов на импорт сельхозпродукции не существовало. Все эти факторы сложились еще до Великой депрессии, ну а кризис довершил дело.

С 1933 года администрация Рузвельта даже стала принимать меры по поддержанию цен на сельхозпродукцию, в частности, хлопководам платили за уничтожение урожая, а свиноводам – за сокращение поголовья молодых поросят. Хлопок и мясо уничтожались, в то время как многим было нечего надеть и нечего есть.

Против фермеров играет, как ни странно, и технический прогресс. С появлением трактора собственнику нет нужды делить крупный участок на лоты и сдавать в аренду нескольким фермерским семьям – один тракторист вспашет все за раз.

У многих участки взяты в аренду, а те, что остались в собственности, заложены банкам. Кредиторы вынуждают продавать заложенную у них землю в погашение просроченных платежей. Должники выкручиваются как могут. В одних местах угрожают юристам, ведущим аукцион по продаже, в других в складчину выкупают продаваемые с аукциона участки и бесплатно возвращают их прежнему владельцу. Но таких счастливчиков меньшинство.

Типичные приметы времени находим у Стейнбека, Эрскина Колдуэлла и Хораса Маккоя. Произведения двух последних стали широко известны благодаря экранизациям, а сами книги прошли почти незамеченными. «Табачная дорога» Колдуэлла была опубликована в 1932 году, а экранизирована в 1941-м режиссером Джоном Фордом. Повесть «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» Маккоя увидела свет в 1935 году, а фильм по ней был снят в 1969-м Сидни Поллаком, в главной роли снялась Джейн Фонда.

Если уж речь зашла о фильмах, то можно вспомнить и «Похитителей велосипедов» Витторио де Сики, одного из лидеров итальянского неореализма. Фильм рассказывает совсем о других городах и временах – действие в нем происходит в послевоенном Риме, но атмосфера абсолютно такая же. Нищета, безработица, вещи дороги настолько, что застиранное постельное белье можно заложить в ломбард, и его спокойно принимают.

***

Сюжет «Загнанных лошадей пристреливают…» довольно прост. Множество пар участвуют в изнуряющем многодневном танцевальном марафоне только ради того, чтобы получить контракт на выступление и прокормить семью, причем для некоторых участие в этом соревновании заканчивается смертью – сердце не выдерживает. Большинство пар понимают, что не выиграют. Они регистрируются на марафон из-за бесплатного ночлега и кормежки: «…гарантировано трехразовое питание – три главных блюда и четыре легкие закуски. Некоторые за время состязаний даже прибавляют в весе». Среди участников есть даже беременные: «…круглый живот Руби сильно выдавался вперед. Казалось, что под свитер она затолкала подушку». Руби на пятом месяце, она рассчитывает выиграть, если не родит раньше.